Джефри Робинсон - Ямани: Взгляд из-за кулис

Нью-йоркский адвокат Дон Фокс, учившийся с Ямани в одной группе, также помнит его очень хорошо.

— В ту пору Заки был гораздо более далек от света, чем сейчас. Он был настроен очень религиозно, соблюдал все установления своей веры и неуклонно совершал предписанные молитвы. Пищу, помнится, Заки обычно готовил себе сам, чтобы не нарушать правила ислама. У него всегда были друзья, потому что он был на редкость симпатичным человеком. Но это, разумеется, не значит, что он готов был водить компанию с каждым встречным.

Во время учебы в Нью-Йоркском университете Ямани познакомился с молодой иракской девушкой по имени Лейла, дочерью Сулеймана Файди, известного писателя и правоведа. Она училась на факультете педагогики.

Оба они чувствовали себя одинокими на чужбине, и это, естественно, способствовало их сближению. По окончании университета Заки и Лейла вступили в брак, заключив его в Бруклине, в доме одного марокканца, который переоборудовал часть своей квартиры в мечеть.

Имея в кармане диплом магистра сравнительной юриспруденции и рекомендацию любимого профессора Нью-Йоркского университета, Ямани отправился в Кембридж, штат Массачусетс, чтобы прослушать годичный курс на юридическом факультете Гарвардского университета — по проблемам инвестиционной стратегии и международных споров.

Д‑р Эрвин Гризуолд, бывший в то время деканом юридического факультета, говорит, что Ямани производил на него очень сильное впечатление.

— Это был единственный студент из Саудовской Аравии, обучавшийся у нас в то время, и я очень часто видел его у себя в приемной. Судя по всему, он немножко нервничал и волновался, приходя ко мне. Я никогда не вызывал Ямани сам, потому что он был хорошим студентом. Но я помню, как он являлся ко мне за той или иной консультацией и сидел в приемной, перебирая свои четки. Он вечно теребил их пальцами, и, по правде сказать, меня так и подмывало сказать, что это меня дико раздражает и что лучше бы ему спрятать их в карман.

Позже, уже приобретя всемирную известность, Ямани не раз прибегал к четкам во время своих послеобеденных спичей или выступлений на семинарах в Соединенных Штатах. Он поднимал их вверх, коротко объяснял, что это за вещь, а затем шутливо объявлял, что каждая бусина символизирует одну из его жен.

— Я до сих пор получаю от него рождественские открытки, — продолжает Гризуолд. — Ямани принадлежит к числу людей, которые не забывают старых знакомых. Интересно, что он присылает мне очень христианские по духу открытки. Обычно это изображения Марии и Иосифа, везущих младенца Иисуса на осле, или нечто в таком же роде. Но это меня никогда не удивляет, потому что Ямани — очень глубокий и тактичный человек. Он чрезвычайно быстро приспособился к западной жизни. По-моему, он идеально чувствует себя в любой ситуации; и я, по правде говоря, не знаю, что могло бы застать его врасплох.

Еще один человек, знавший Ямани в Гарварде, — Кингман Брустер.

— Прошло много лет, но, думаю, Ямани не забыл, что я читал курс по правовым проблемам бизнеса в чужих странах. Однажды, когда я был послом в Лондоне, а он лидером ОПЕК, я напомнил Ямани: все, что он знает о картелях, он узнал от меня. А он улыбнулся своей загадочной улыбкой и сказал: «Но от вас я узнал и то, что ничего не знаю о картелях».

Если верить послу Брустеру (и оставить без внимания историю о четках, рассказанную деканом Гризуолдом), ко времени окончания Гарвардского университета Ямани был в достаточной степени американизирован.

— Его никогда нельзя было назвать типичным саудовцем. Он из людей, которые следуют интуиции, решая, доверять человеку или нет. И выбирают друзей раз и навсегда. Он был очень чутким в личных отношениях и ни при каких обстоятельствах не обрывал старых связей. Это особенно важно: ведь общество, к которому он принадлежит, основано на недоверии. Если оно кому-то доверяет, этот человек получает колоссальные преимущества. По моему глубокому убеждению, нам просто повезло, что власть над саудовской нефтью оказалась в руках Ямани. Он никогда не подводил людей, с которыми имел дело.

Доктор Брустер видит у Ямани еще одно величайшее достоинство: он никогда не поддается панике.

— Какие бы бури ни бушевали в его душе, Ямани сохраняет полное спокойствие. Это редкая, удивительная черта.

Прибавив к степени, полученной в Нью-Йоркском университете, звание магистра права, полученное в Гарварде, Ямани в 1956 г. вернулся в Саудовскую Аравию и поступил в министерство финансов — в только что созданный департамент закьи (религиозный налог) и подоходных налогов.

Вскоре он стал сочетать эту работу со службой в министерстве нефти и полезных ископаемых, которое возглавлял Абдулла Тарики: там в конце 1957 г. ему поручили составить сложнейшие в техническом и коммерческом отношении контракты, которые подписывались в рамках безналоговой концессии, предоставленной японцам.

Один из друзей отца предложил Ямани высокооплачиваемую должность менеджера на разливочной фабрике кока-колы; работать надо было по три часа каждое утро. Честолюбивый Ямани согласился. Однако после восьмимесячного хождения на службу к пяти часам утра он был вынужден признать, что взвалил на плечи слишком большой груз, и его карьера в области шипучих напитков на этом кончилась.

Примерно в это же время Ямани уволился с правительственной службы и открыл собственную юридическую контору в Джидде.

Это была первая контора такого типа в Саудовской Аравии.

— Ранее в нашей стране не существовало юрисконсультов в западном смысле этого слова. У нас были люди, которые помогали истцам представить дело в суд. Были адвокаты. Но не было юридических фирм, где можно найти человека, который составит для вас контракт или даст вам консультацию. Я знал, что у нас разворачивают деятельность множество банков и иностранных компаний и что они нуждаются в подобных услугах. В стране был принят целый ряд новых законодательных актов, но не было никого, кто мог бы объяснить их содержание иностранным бизнесменам.

В первом офисе, открытом Ямани, работало три человека: секретарь, машинистка и он сам.

— Не стану скрывать, поначалу я не был чрезмерно загружен.

Но Ямани прилагал все усилия, чтобы находить клиентов, и вскоре заключил соглашения о сотрудничестве с несколькими иностранными банками и компаниями, став их юрисконсультом. Прошло еще немного времени, и фирма Ямани — имевшая уже не один офис и огромный штат работников, в том числе и женщин-адвокатов, что прежде было в Саудовской Аравии абсолютно неслыханным делом, — стала считаться самой процветающей частной юридической фирмой в стране.

В 1957 г. у Ямани и Лейлы родилась первая дочь, Май. Вторая, Маха, появилась на свет в 1959 г. В 1961 г. родился сын Хани.