Джефри Робинсон - Ямани: Взгляд из-за кулис

Ответ . Они были очень теплыми и сердечными. У Халеда была добрая душа, он заботился о народе и о его благополучии. И следил за событиями в стране. Если, к примеру, кто-то нуждался в операции на сердце, Халед посылал его в заграничную клинику. Он любил свой народ, и народ платил ему взаимностью.

Вопрос . Если бы Фейсала не убили и он прожил бы, скажем, еще лет шесть, до семидесятипятилетнего возраста, сейчас все шло бы иначе или точно так же?

Он говорит, что никогда не задавался подобным вопросом. Ответ удается вытянуть не сразу, только после нескольких «и все-таки, как вы полагаете?». Ямани поддается, начиная размышлять вслух.

— Если бы Фейсал был жив, кэмп-дэвидские соглашения, я думаю, не были бы подписаны. Без согласия Фейсала никто не решился бы на этот шаг — настолько большим уважением он пользовался у всех без исключения ближневосточных лидеров. Когда во время общеарабских совещаний в верхах он брал слово, сразу бросалось в глаза, с каким вниманием собравшиеся следят за его речью. Его мнение никогда не оспаривалось. Думаю, мы не столкнулись бы и с ростом цен на нефть. Того, что случилось в 1979 г., можно было бы избежать. Тогда мы были вынуждены подчиниться внешнему давлению, а Фейсал, полагаю, смог бы устоять. Он обладал огромной внутренней силой и умел сопротивляться любому нажиму. Кроме того, — продолжает Ямани, — Фейсал обладал редкой способностью находить взаимопонимание со всеми слоями саудовского общества. Ему помогало несколько обстоятельств. Во-первых, его мать происходила из знаменитого своим благочестием рода аль-Ашайх. Фейсал находился в хороших отношениях с этим кланом. Во-вторых, он сам был известен как глубоко набожный человек. Поэтому ни одна из религиозных группировок не вступала с ним в конфликт. В-третьих, он понимал, что страна должна двигаться вперед, и за это его уважали прогрессисты. Поверьте, его влияние было огромно.

— Ну а что вы скажете о Фахде?

— Он пользуется любовью и уважением своего народа, — бесцветным тоном отвечает Ямани.

23 марта, за два дня до убийства Фейсала, в мекканской Великой Мечети состоялась скромная церемония по случаю подписания брачного контракта между Ямани и Таммам аль-Анбар.

Поскольку Таммам была дочерью состоятельного саудовского бизнесмена, который в прошлом был начальником королевской службы протокола и послом Саудовской Аравии в нескольких странах, позже предполагалось провести традиционную мусульманскую свадебную церемонию и несколько торжественных приемов.

Но все эти планы были опрокинуты 25 марта.

После того как «скорая помощь» увезла Фейсала в больницу, охранники поспешили заняться министром нефти. Они доставили его обратно в отель «Ямама». Им пришлось внести Ямани в комнату буквально на руках.

Бледный как полотно, ошеломленный убийством короля, он находился в состоянии глубокого шока.

В течение нескольких первых дней после гибели Фейсала, все более осознавая реальность происшедшего, Ямани не мог спать. Он испытывал отвращение к пище. Месяц, а то и больше он чувствовал себя больным.

Со временем чувство неописуемого ужаса, который Ямани пережил в момент убийства Фейсала, перешло в глубокую, иссушающую тоску.

— Мое физическое состояние было крайне тяжелым. Я испытывал самое настоящее страдание. Вместе с Фейсалом в то утро умерла и частица меня самого.

Естественно, не могло быть и речи о большой свадебной церемонии и обычных в таких случаях пышных торжествах.

Но, поскольку брачный контракт был подписан, Ямани и Таммам считались женатыми.

— Таммам согласилась отказаться от свадебного пира в обычном смысле этого слова. Она хотела поскорее прийти в мой дом, окружить меня заботой. И 14 апреля мы устроили очень тихую церемонию для узкого круга лиц.

Если верить молве, последняя воля Фейсала состояла в том, чтобы остальные члены королевской семьи относились к Ямани так, как если бы тот был его родным сыном.

Но, видимо, это лишь слух. Насколько известно, Фейсал не оставил завещания; во всяком случае, Ямани ничего об этом не знает.

— Не думаю, что это правда.

Как бы то ни было, при жизни Фейсал действительно любил Ямани как сына.

— Я проводил с королем большую часть моего времени. Но всегда помнил, что это мой начальник.

Здесь Ямани не вполне искренен. Несомненно, отношения между ним и Фейсалом выходили за рамки обычных отношений между служащим и работодателем. Когда Фейсал находился в Эр-Рияде, Ямани мог отлучаться из города только по государственным делам. Для других министров такой режим, как правило, не был обязательным. Но было известно, что Фейсал однажды обратился с подобной просьбой ко всем своим сыновьям.

Всю весну и лето Ямани не мог победить тоску. Утешение он находил в любви своей жены Таммам, в своей вере и лишь иногда в работе.

Бесспорно, это был худший год в его жизни. Ямани просил небо, чтобы тяжелые времена поскорее миновали.

Таммам была беременна первым из своих будущих пятерых детей. И она и Ямани надеялись на лучшее будущее.

Но 1975 год еще не кончился.

И в самом его конце Таммам едва не стала вдовой.

В то воскресное утро Вена только начинала пробуждаться ото сна.

Улицы еще не были запружены машинами. Но уже открылся Кристкиндлмаркт, рождественский рынок. Открылись и кафе на Ринге, где можно было спрятаться от холода и, просматривая свежую газету, пить горячий кофе.

Было 11 часов утра 21 декабря 1975 г. Оставалось всего четыре дня до Рождества.

Вдоль улиц тянулись гирлянды праздничных огней, в витринах магазинов были выставлены кукольные сцены, изображавшие Рождество. В холлах отелей стояли нарядные рождественские ели, а на стенах лавок красовались большие картонные буквы, гласившие: «С Новым годом!»

На втором этаже дома 10 по Карл-Лейгер-Ринг, который ОПЕК делила с канадским посольством и с австрийской штаб-квартирой «Тексако», в большом конференц-зале (без окон, но со стеклянной стеной, отделявшей зал от холла), 11 министров нефти, их заместители, секретари и сотрудники центральных органов ОПЕК начали свою очередную встречу.

В повестку дня были включены вопросы о перепадах цен и о квотах, а также об учреждении специального фонда ОПЕК, откуда развивающиеся страны могли бы получать беспроцентные займы.

Однако уже в первой половине дня программа встречи претерпела самые неожиданные изменения.

В понедельник Ямани должен был выступать с речью в Англии, поэтому он хотел лишь убедиться, что все идет по плану, и сразу же покинуть совещание. Он намеревался вернуться к себе в отель как можно раньше, собрать вещи, сделать несколько телефонных звонков и улететь из Вены не позднее середины дня.