Евгения Путилова - …Началось в Республике Шкид

Поэтому он готов пойти на все ради драгоценного предмета. Дважды расплачивается он за часы неслыханной, небывало дорогой для беспризорника ценой — своей волей. Сбежав от милиционера, ощутив уже в полную меру опьяняющую радость свободы, Петька вдруг обнаруживает потерю часов, мысль о них гонит его назад, и поиски их приводят его обратно в руки блюстителя закона. И второй раз, предоставленный самому себе, он все же бредет в ненавистный ему приют: там в земле закопано его сокровище. А увидев, как двор приюта завалили дровами, качается от горя, захлебывается слезами. Это он-то, Петька, который давным-давно разучился плакать.

Мечта о часиках словно собирает на поверхность все дурное, что годами прививала ему улица: он становится наглым, лживым, бессовестным. В их золотом, ослепившем Петьку блеске особенно становится видно, до чего же бедна, скудна радостями его жизнь, как ограничены его представления о хорошем.

Попав в детдом, Петька считает себя здесь временным жильцом. Сама мысль о возможности жить в коллективе кажется ему нелепой. Ему нужно лишь продержаться в нем до весны, пока освободится от дров тот угол двора, где он закопал часы. Поначалу все свои отношения с детдомом он строит на этом простом желании. Все случившееся дальше представляет как бы цепь случайностей.

Его выбрали старостой по хозяйственным делам, но ведь и субботник по разгрузке дров Петька организовал и работал на нем лучше всех, только ради себя стараясь, ради своих часов. И на должности старосты он все время думал лишь о своих интересах, именно поэтому так охотно дрова отпускал: «Вязанку?.. Пожалуйста. Две?.. Еще лучше». Дни пошли незаметно, и забыл паренек о скуке: ведь дел поднавалили столько, что передохнуть некогда стало. Даже на арифметику пришлось подналечь: иначе не справлялся с хозяйственными расчетами.

Так, без всякого со своей стороны желания, незаметно для себя втягивается Петька Валет в нехитрый водоворот детдомовского быта, а через него органически входит в мир настоящей жизни и настоящих представлений о ней.

И снова часы, как некий фатум, будут играть особенную роль в жизни мальчика. Лежащие глубоко в земле, они будут управлять Петькиными действиями, толкать его на те или иные поступки. Но теперь как будто стрелка их повернула обратно — и указала Петьке другой путь, помогая бывшему беспризорнику постепенно раскрываться в своих настоящих возможностях, в своей настоящей — человеческой — сути.

Сначала не испытанное никогда чувство стыда при встрече с хозяином часов заставляет его с тревогой оглянуться. «Сам удивился: что за черт? Откуда такое — стыд… Непонятно!» Но следующая сильная реакция Петьки — испуг оттого, что двор вот-вот освободится от дров, — уже вполне осознанное ощущение. Происходит невероятная вещь: Петька, все помыслы которого только и были устремлены к тому дню, когда можно будет добыть вои часы, делает все возможное, чтобы этот день оттянуть. Особенно начинает дрова экономить, трясется над каждым поленом.

Но вот, хочет он того или не хочет, часы выкопаны из земли, и, рассматривая их, Петька испытывает не столько радость, сколько тревогу и удивление: неужели с этим предметом были связаны все его мечты о счастье? Сначала его ошеломляет чисто внешняя деталь: взвешенные на руке часы вдруг начинают ему казаться куда более легкими, чем казались прежде. Ему даже страшно становится. Но, засунутые в карман, они неожиданно приносят ощущение тяжести — неприятной, беспокоящей. И про то же самое, ошеломившее его не так, казалось бы, давно, богатство он думает «За что мне такая обуза? За что мне такое несчастье в кармане носить?»

по мысли Л. Толстого, сила художественного произведения во многом определяется точно выраженным отношением автора к изображаемым им лицам и жизни.

Замысел автора, его позиция, отношение к герою и событиям в «Часах» точны и определенны. Автор пристрастно описывает жизнь Петьки Валета, он следит за каждым его шагом, он все время как бы рядом с ним.

Поначалу в авторской интонации слышатся иронические нотки, он посмеивается над Петькой, вцепившимся в золотые часы. Смех этот имеет много оттенков, к нему примешивается огорчение и даже разочарование в беспризорнике, который свободу на вещь променял. В самом нелепом, смешном виде изображает он Петьку во время купания в ванне: сколько ради драгоценности пришлось вытерпеть бедняге, когда, чуть не ошпаренный, выплюнул он засунутые в рот часы, а вместо них запихал, едва не поломав зубы, медную пробку. Взахлеб, до слез посмеется читатель над незадачливым воришкой. Постепенно ирония уступает место сочувствию, одобрению.

Но тут надо сказать еще об одной важнейшей линии повести. Параллельно истории Петьки развивается история другого парня — Пятакова, который из того же детдома попадает в реформаторий — тюрьму, оттуда бежит и оказывается таким образом на свободе, то есть проходит возможный и прежде такой желанный для Петьки путь. Параллель с Пятаковым очень важна, она помогает сюжетному и композиционному завершению рассказа. «Часы» начинались с того, что за Петькой, укравшим пампушку, гонится толпа, он бежит, его настигают и отводят в милицию. Рассказ кончается сходным эпизодом. Снова Петька идет по базару и вдруг слышит свист и видит, как по базару бегут люди, жутко крича: «Лови его! Во-ор! Лови!» Увлеченный толпой, «побежал и Петька». Это маленькое «и» вмещает в себя очень многое, потому что впервые эту, до мельчайших ощущений знакомую картину Петька видит со стороны. Он видит безобразную дикую погоню, орущих людей и убегающего переулками человека, который оказывается Пятаковым. Точно та же совсем недавно бежал и он Петька, точно так же задыхался, дрожал и испытывал те же чувства затравленного загнанного зайца. Так Петьке удается как бы увидеть свою возможную судьбу, отраженную в судьбе Пятакова.

И в рассказе «Карлушкин фокус», и в «Портрете», и в «Часах» базару принадлежит особая роль. Базар оказывается тем местом, которое как магнит притягивает к себе беспризорника. Здесь происходят главные события его жизни.

Впервые пантелеевский герой Петька Валет бежит с базара без оглядки, бежит вольной птицей. И хотя он выполняет всего лишь маленькое поручение — ему надо купить зеленую краску, — становится ясно: к бывшему беспризорнику пришло ощущение душевной свободы, он почувствовал наконец себя человеком.

Повестью «Часы» Пантелеев как бы завершает этот важнейший для него разговор о беспризорнике, о том, как новая действительность открывает для бывшего отщепенца путь к возрождению, путь к людям, к общественной жизни. Главную тенденцию лучших произведений писателя о беспризорниках почувствовали не только друзья — все те, кому был дорог разговор о человеке, — но и враги. На долю «Республики Шкид» и «Часов» выпала почетная участь: они были среди тех книг, которые нацисты жгли на улицах Берлина.