Михаил Мирович - Генерал де Голль. Штрихи к политическому портрету

Об этом инциденте было много написано в советской периодике и выпущена брошюра со звонким названием.

Надо сказать, что необходимость встречи в верхах диктовалась не только прекращением испытаний атомного и водородного оружия, но и стремлением Советского Союза не допустить полной интеграции ФРГ в Североатлантический союз. После соответствующих договоренностей руководители США, Великобритании, Франции и СССР решили встретиться в Париже.

Встрече предшествовала пресс-конференция МИД СССР, на которой Никита Хрущев, взобравшись на стул, долго и эмоционально объяснял журналистам пагубность американской политики, которая допускает шпионаж в отношении самого миролюбивого государства в мире, рассказав о сбитом над Уралом «Локхиде У-2».

Спустя четыре дня, пятнадцатого мая, началось долгожданное совещание в верхах.

В начале совещания генерал де Голль предоставил вступительное слово генералу Эйзенхауэру. Однако не успел американский президент произнести приветствие, как его перебил советский лидер:

— Мы здесь все равны, — нервно произнес он. — С какой стати первым выступает Эйзенхауэр?

— Согласно предварительно согласованному протоколу, Эйзенхауэр открывает конференцию, — удивленно ответил де Голль.

— Я тоже хочу открывать конференцию, — сказал Хрущев.

— Если вы считаете это необходимым, то — пожалуйста, — сказал де Голль, посмотрев на американского президента.

Тот равнодушно пожал плечами и отодвинул от себя микрофон.

Никита Хрущев достал из кармана бумажку и стал, повысив голос, зачитывать заявление Советского правительства о нарушении воздушного пространства американским самолетом-разведчиком.

— Здесь прекрасная акустика, — сказал де Голль своему переводчику. — Скажите господину Хрущеву, что нет никакой необходимости говорить очень громко.

Выслушав переводчика, Первый секретарь ЦК КПСС с гневом посмотрел на президента Франции и хотел было выразить протест, но, сдержавшись, продолжил, уже тише, чтение заявления.

— Меня облетывают! — возмущенно говорил Хрущев. — Меня облетывают!

— Меня тоже облетывают, — сказал де Голль.

— Нас облетывают по-разному, — произнес Хрущев, свирепо глядя на генерала де Голля. — Вас облетывают ваши американские союзники.

— Не только, — парировал французский президент. — Меня облетывают ваши спутники. Только вчера ваш спутник пролетел над территорией Франции восемнадцать раз. И, честно говоря, никто моего на то разрешения не спрашивал. И кто может дать мне гарантию, что на ваших спутниках не стоят фотоаппараты и они не фотографируют французские секретные объекты?

Хрущев ошарашенно посмотрел на де Голля.

— Бог все видит, — неожиданно сказал он. — Я чист перед вами.

— Мне очень хочется вам верить, — сказал де Голль. — Но если вы в состоянии фотографировать обратную сторону Луны, то не вижу причин, которые помешали бы вам фотографировать лицевую сторону Франции.

Хрущев не нашелся, что возразить, и уже значительно спокойней, без прежнего эмоционального накала и пафоса, дочитал свое заявление.

— На кой черт американцам понадобилось это дело? — в сердцах спросил он, закончив свое выступление.

— Черти есть везде, — ответил де Голль. — Американцы шпионят за вами, вы — за американцами. Это — обычная практика. Странно, что вас это так расстроило… Мне кажется, это не стоит вашего внимания, когда наши народы ждут от нас серьезных решений, от которых зависит будущее мира.

После этих слов де Голль закрыл заседание, назначив продолжение конференции на шестнадцатое мая.

Однако продолжения не было. Хрущев утром позвонил де Голлю и сказал, что будет участвовать в конференции только в том случае, если американцы принесут Советскому Союзу официальные извинения.

— Если вы не хотите участвовать в конференции, — раздраженно произнес де Голль, — вы можете найти любую причину. Но среди цивилизованных стран существует правило, по которому о таких решениях принято информировать письменно.

Совещание в верхах было сорвано.

Вслед за этим последовало охлаждение в отношениях между Францией и Советским Союзом.

В середине 1958 года де Голль попытался вернуть Францию на позиции ведущей мировой державы. На встречах с руководством НАТО он в категорической форме потребовал для Французской республики равные права с Соединенными Штатами и Великобританией, но получил категорический отказ. Это событие предопределило дальнейшее отношение генерала де Голля к НАТО.

Уже в 1958 году Франция вывела из-под командования НАТО военно-морские силы и запретила размещать на своей территории атомное оружие.

В феврале 1960 года на одном из военных полигонов Алжира была взорвана первая французская атомная бомба, создание которой до сих пор находится под покровом тайны. Известно только, что работу над ее созданием курировал Ф. Жолио-Кюри. Данные о вкладе пленных немецких ученых в разработку ядерных сил Франции до сего дня строго засекречены, кроме того факта, что в работе активно использовались материалы из лаборатории известного физика Гейзенберга.

Однако главной проблемой де Голля, принявшего на себя всю ответственность за судьбу новой Пятой республики, в течение нескольких лет оставался Алжир.

В сентябре 1958 года французским руководством на всех заморских территориях был проведен референдум об их будущем статусе. Жители большинства стран, входящих в состав Франции, изъявили желание оставаться членами «Сообщества». Исключение составила Гвинея, которая первого октября 1958 года обрела полную независимость.

Остальные государства стали равноправными членами «Сообщества»: отныне они пользовались внутренней автономией, оставаясь зависимыми в вопросах финансовой, внешней и оборонной политики.

Однако шел неизбежный процесс распада империи. Первого января 1960 года обрел независимость Камерун. За ним последовали Того и другие государства Экваториальной и Французской Западной Африки. Всего в 1960 году четырнадцать бывших французских колоний обрели независимость. Это Чад, ЦАР, Конго, Габон, Бенин, Нигер, Берег Слоновой Кости, Верхняя Вольта, Мадагаскар, Судан, Сенегал и Мавритания.

Алжир по-прежнему оставался территорией Франции, на которой с каждым днем ширилась борьба местного населения за предоставление независимости.

Положение в Северной Африке не могло не внести раскол в правящую элиту Французской республики. С одной стороны, квазипатриоты и колониалисты требовали увеличения ассигнований на борьбу против алжирских партизан и расширение военного присутствия, с другой — трезвые политики советовали де Голлю искать компромисс с повстанцами.