Елизавета Мукасей - «Зефир» и «Эльза». Разведчики-нелегалы

Отец мой был очень трудолюбивым человеком, и эту любовь к труду он старался привить нам, своим детям. А было нас трое.

Мать моя до замужества проживала в урочище Баровинка, что в восьмидесяти километрах от Замостья и в двенадцати километрах от города Узда, на краю леса и тракта. При помощи сватов моя мать связала свою судьбу с моим отцом.

Родители моей матери тоже были кузнецами. Семья состояла из двух братьев двухметрового роста и двух красивых дочерей. Дедушка и два сына работали у очень богатого помещика кузнецами. Сыновья были очень сильные и смуглые, а сестры были очень симпатичные блондинки. Мать моя умерла, когда мне было семь лет. Дедушка и бабушка по линии матери, а также родственники по линии отца (всего более одиннадцати человек) во время Великой Отечественной войны были замучены и расстреляны фашистами в местечке Копыль в Белоруссии.

После переезда из Воробьева в Замостье я, моя сестра и брат жили у бабушки, матери отца, которая была очень умной и волевой женщиной. Кроме того, она еще обладала свойством избавлять от зубной боли. В Замостье на 360 крестьянских дворов не было медицинского персонала, и к бабушке обращались за помощью. Денег она не брала, и люди в знак благодарности приносили ей продукты.

Следует еще рассказать о моем прадедушке по линии папы, который жил в Греске и занимался хлебопечением. В то время и в тех краях в сельском хозяйстве главной тягловой силой была лошадь. Тракторов не было, и крестьяне, имеющие землю, обрабатывали ее при помощи лошадей. Весной и летом крестьянская молодежь выезжала на лошадях в ночное. Разжигали костры, веселились, а лошади подкреплялись сочной травой. Очень часто лошади исчезали в лесу, становясь добычей конокрадов, но чаще всего волков.

Мой прадед был известен как ясновидящий, и к нему приходили с просьбой помочь найти лошадь, которая не возвратилась с ночного. Интересно то, что он, действительно мог оказать помощь при исчезновении лошади. Однажды я сам был свидетелем такого сеанса. Пришел крестьянин и говорит: «Самуил, помоги мне найти мою лошадь, которая не вернулась с ночного». Прадедушка спросил: «Какой масти была кобыла и сколько ей лет?» После этого прадедушка ушел в другую комнату и примерно через полчаса сказал крестьянину: «Иди по дороге на запад и при повороте на дорожку, идущую в глубь леса, будет стоять твоя лошадь и ждать твоего прихода». Так и было. Мой прадед обладал какими-то неизвестными токами, которые ему подсказывали или говорили о действительности.

Имея таких родных, обладавших уникальными способностями, я в своей будущей работе эти биотоки тоже использовал (так мне казалось). Я мог подумать о человеке, который мне был нужен по работе, и он приходил. Когда же это повторилось несколько раз, я стал верить в свою силу, которая не подводила меня на протяжении всей работы в особых условиях. Правда, предварительно я тщательно готовился к встрече. Мне казалось, что мои биотоки помогают мне в работе.

Деревня Замостье занимала довольно большую территорию, учитывая, что каждый двор объединял огородный участок и необходимые пристройки для содержания коров, лошадей, других домашних животных и птиц. Все дома были одноэтажные с соломенными крышами. Частые пожары неоднократно уничтожали большое количество домов, сараев и других пристроек. О крестьянских домах, крыши которых были покрыты гонтами (деревянные плитки) или жестью, говорили, что здесь живут зажиточные крестьяне.

Достопримечательностью деревни Замостье был костел, огороженный красивой изгородью. Дом, в котором жили дедушка с бабушкой, был расположен напротив костела.

До Октябрьской революции в костеле молились православные, хотя он был построен на средства, собранные поляками. Начиная с 1917 года, костел обрел своих истинных хозяев — людей католического вероисповедания во главе с ксендзом. На первых порах, когда католики вернули свой костел, они молились беспрерывно день и ночь.

В этой деревне была единственная трехгодичная деревенская школа, где обучали грамоте на польском языке. В этой польской школе стал обучаться грамоте и я. Два раза в неделю приходил ксендз местного костела. Он преподавал катехизм — устные наставления католицизма, то есть краткое устное изложение христианского учения о вере в форме вопросов и ответов. Катехизм был обязательным в школе. Ксендз был очень доволен, что среди изучающих катехизм был еврейский мальчик. Посещение польской деревенской школы и изучение религиозных догм и правил через много лет пригодились мне для будущей профессиональной деятельности.

Утром я спешил в эту школу, во второй половине дня помогал деду в кузнице. А в летнее время, когда школу закрывали на каникулы, работал в кузнице весь день. Отец в это время служил в рядах Красной Армии.

До установления советской власти этот район был занят немецкими войсками (по Брестскому мирному договору), потом белополяками и разными бандами, которые вели борьбу с советской властью.

В лесах Белоруссии бродили целые отряды вооруженных бандитов, в том числе батьки Балаховича. Часто в селах вообще не было никакой власти, и тогда бандиты грабили и убивали тех, кто был привержен большевизму. Исчезали активисты — сторонники советской власти.

Отношение к евреям со стороны противников советской власти было крайне отрицательным, что и вынудило семью переехать в районный центр Греск. Здесь было безопасней, так как в этом районном центре все полагающиеся организации и учреждения советской власти присутствовали, и мы могли надеяться на какую-либо защиту. К этому времени отец возвратился из армии.

Все кузнецы Греска (их было пятеро) решили организовать кузнечную артель при сельскохозяйственной кооперации под одной крышей. За довольно короткий срок они воздвигли большое строение с пятью горнами и наковальнями для всех участников артели. В этой артели работал и мой отец, и я, на правах подмастерья. Все трудились дружно и весело.

Здесь же я вступил в комсомол. По рекомендации молодежной организации был назначен на работу в профсоюзную организацию «Земля и лес». В мою обязанность входило обслуживание батраков по найму у зажиточных крестьян. Территориально район обслуживания был довольно большой, до некоторых точек приходилось добираться около двух дней на лошади.

В ведении моей компетенции было около двухсот крестьянских хозяйств, разбросанных от районного центра на расстоянии до 120 верст. Работа усложнялась тем, что нужно было найти хозяйства, где работали батраки и батрачки. Зажиточные крестьяне скрывали от советской власти, что они пользуются наемным трудом. Отыскав этих батраков и батрачек, мне надо было с ними и с их хозяевами заключить договор об условиях труда, зарплате, днях отдыха и разрешении на посещения молитвенных домов. Все это было непросто и опасно из-за бандитизма в этом районе.