Елизавета Мукасей - «Зефир» и «Эльза». Разведчики-нелегалы

Я возвращался в Берн в хорошем настроении, так как успешно провел встречу. Разведывательных материалов и ничего недозволенного при мне не было. На пограничной станции я сел в вагон второго класса транзитного поезда. В купе, кроме меня, было трое пассажиров. Пришел таможенник со стандартным вопросом: «Нет ли чего-либо, подлежащего к оплате?» Вместе со всеми я ответил: «Нет». Таможенник осмотрел верхние полки, где находились чемоданы и дорожные сумки, и указал на мой чемодан и спросил: «Чей это чемодан?» «Мой», — ответил я. «Что у Вас в чемодане?» — «Личные вещи». — «И только?» Я был совершенно спокоен и ответил: «Я думаю, что для Вас там нет ничего интересного». Таможенник попросил снять чемодан и открыть его. Стал тщательно рассматривать все вещи вплоть до нашивок на рубашках, но ничего не нашел. Я закрыл чемодан, поставил его обратно на полку, и таможенник вышел из купе.

Но минут через пять он вернулся и предложил мне пройти вместе с ним. Прошли в вагон первого класса, и в одном из свободных купе таможенник резким тоном сказал: «Вы говорите, что у Вас ничего нет для предъявления?» «Вы же смотрели мой чемодан и убедились, что там ничего нет», — ответил я. «Я спрашиваю, нет ли у Вас чего-либо для предъявления?» — повторил таможенник. Я был чист и решил на грубость ответить грубостью: «Я Вам сказал, что у меня ничего нет. И прошу в разговоре со мной не повышать голоса!»

Таможенник потребовал выложить содержимое карманов. Я вынул носовой платок, перочинный ножик, зажигалку, сигареты и бумажник. «Больше ничего нет? Все?» Таможенник стал прощупывать мой костюм, осмотрел карманы, исследовал подкладку и карманы пальто. Убедившись, что все напрасно, он нехотя сказал: «Можете идти».

Министерство финансов, которому подчиняются таможенные власти, иногда преднамеренно отдает указание о выборочном, грубом таможенном досмотре и даже обыске.

«Я родилась 29 марта 1912 г. в семье бедных крестьян в селе Барятино, Уфимской губернии. Родители, кроме обработки земли, работали на хуторе помещицы-графини: отец работал на мельнице, мать — горничной в доме-имении графини Амбразанцевой.

В 1920 году по указу Ленина и Дзержинского все население Барятино было эвакуировано в «Ташкент — город хлебный». Причина — голод и разруха после революции 1917 года.

С 1920 по 1930 годы я училась в школе-интернате производственного профиля (опытно-показательная трудовая школа-интернат «Жемчужина Востока»), где, наряду с практическими навыками садоводства, огородничества, шелкопрядства, мы получали полный курс среднего образования.

С 1930 по 1937 годы я училась в Ленинграде в государственном университете на биологическом факультете, отделение физиологии труда. В 1937 году сдала государственные экзамены, защитила работу по физиологии труда и была направлена на работу в качестве научного работника на обувные фабрики «Победа» № 1 и № 2.

Вскоре была назначена на работу в школу среднего образования при этих фабриках в качестве директора Школы молодежи, где проработала 2 года, и отделом образования Ленинграда была откомандирована вместе с мужем на работу в США — в вице-консульство СССР в Лос-Анджелесе вместе с детьми: дочерью Эллой — 4 года и сыном Анатолием — 1 год.

В Лос-Анджелесе я работала в консульстве в качестве секретаря-делопроизводителя. Во время войны занимались сбором медикаментов, одежды, обуви, питания и всего прочего, нужного для фронта и нашего народа. Вместе с мужем и капитанами советских пароходов занимались погрузкой этих материальных ценностей и отправкой в Советский Союз.

В 1943 году возвратились всей семьей на Родину.

С 1943 по 1950 годы я работала в Московском художественном театре секретарем художественного совета (управления), где одновременно проходила подготовку к выезду на работу вместе с мужем за рубеж: изучала два языка — польский и немецкий, готовилась на работу в качестве связистки, изучая радио, одно — и двустороннюю радиосвязь.

С 1950 по 1970 годы я работала в особых условиях».

«Я строго придерживалась своей легенды, что позволило мне успешно работать, за что получила много почетных медалей и благодарностей от Центра.

…В годы моей деятельности во МХАТе мне посчастливилось трудиться со знаменитыми режиссерами и актерами, при которых был период возрождения МХАТа, то есть эти театральные таланты прославили Художественный театр не только в СССР, но и во всем мире. Это: О. Л. Книппер-Чехова, И. М. Москвин, В. И. Качалов, Ф. И. Шевченко, О. Н. Андровская, А. К. Тарасова, М. И. Прудкин, А. Н. Грибов, П. В. Массальский, великие режиссеры и, конечно, народный артист СССР, режиссер Михаил Николаевич Кедров — последователь К. С. Станиславского.

…Незабываемы впечатления моего детства. Мне было 5 лет в 1917 году, когда бушевала революция. В один из мрачных дней я гуляла вдоль большого озера, которое находилось на территории имения, где работали мои мама и папа. Облокотившись о край лодки, стоящей на берегу озера, я собирала кувшинки и вдруг услышала шум, и почувствовала при этом какое-то странное тепло в мою сторону. Оглянувшись, увидела пламя огня — горело имение помещицы, был крестьянский бунт. Обозленные мужики с вилами и топорами тащили из дома огромную хрустальную люстру, быстрым рывком бросили ее на горящую баню, и я увидела, как эта люстра плавилась: крупными «слезами» падали на землю хрустальные капли. До сих пор мне снятся эти «слезы» люстры!.. Зачем было уничтожать ценности? Но ведь была революция, а в нашем маленьком селе был крестьянский бунт, приведший к разрухе и голоду!»

Центр поставил нам задачу найти пути выхода, а лучше всего переехать в другую страну на постоянное место жительства. Длительное время мы не знали, как поступить для выполнения этого задания. Но помог случай.

Однажды Куница рассказал, что в одной из северных стран проживает его кузен, назовем его Песец, который занимается торговлей, пользуется влиянием в обществе, женат на Норке. Во время Второй мировой войны правительство этой страны интересовалось Песцом, опасаясь раскрытия секретов, к которым Норка имела доступ.

Такое сообщение заинтересовало меня. Я прикинул, что, познакомившись с этой парой, можно заручиться их рекомендацией. Надо сказать, что Куница был заинтересован в переезде компаньона на Север, откуда его фирма получала бы большие партии товара, и, когда я намекнул ему на это, он с готовностью взялся познакомить меня с кузеном и его супругой.

Песец с женой приезжал в Берн ежегодно, чтобы навещать своих детей от первого брака. Его первая жена была родной сестрой Соболя. В один из таких приездов Куница пригласил нас в гостиницу, где остановились его родственники.