Елизавета Мукасей - «Зефир» и «Эльза». Разведчики-нелегалы

Многие годы, находясь очень далеко от родных берегов, исполняя профессиональный долг, мы и не помышляли о высоких наградах и личной славе. Да и вернувшись на Родину, мы никогда не рассказывали о своей работе ни друзьям, ни детям, ни товарищам «по цеху». Потому как в разведке были и остаются сроки давности.

Подробное описание нашей жизни в разведке заняло бы несколько томов. Мы ограничимся лишь несколькими фактами, о которых имеем право писать, не подвергая опасности наше Государство и тех, кто по сей день несет непростую службу за пределами Родины.

Люди — творцы своей судьбы, и они же творят историю. Так и мы творили судьбу и историю. Прошло много лет, мы больше не занимаемся активной разведывательной работой, которой посвятили более четверти века. Теперь мы осмысливаем наше «прошлое в особых условиях».

Что нас заставило пойти на этот рискованный шаг? Сильное желание помочь Родине получать правдивые сведения о целях и намерениях стран, враждебно настроенных к Советскому государству. Мы были уверены, что нам это по плечу, ведь за годы учебы в советских вузах были хорошо подкованы и вооружены знаниями для специальной работы в нелегальной разведке.

Прежде чем излагать на листе бумаги свои воспоминания, мы хотели бы сказать слова благодарности писателям и журналистам — всем тем, кто в своих книгах и статьях частично описали нашу биографию:

Владимиру Антонову и Владимиру Карпову — авторам сборника биографических очерков о сотрудниках советской Внешней разведки «Тайные информаторы Кремля. Нелегалы»;

журналисту-международнику, писателю Николаю Долгополову — автору книг «С ними можно идти в разведку» и «Гении Внешней разведки» — о разведчиках, контрразведчиках, нелегалах, для которых неизвестность — важнейший критерий их успешной работы;

Павлову В. Г. — автору документальных очерков «Женское лицо разведки» и многим другим.

Так что же такое нелегальная разведка, зачем она нужна и чем отличается от «легальной»?

Известно, что работа разведчика-нелегала за рубежом коренным образом отличается от повседневной деятельности сотрудника «легальной» резидентуры. Последний, будучи гражданином своей страны, снабжен ее подлинными документами и работает под прикрытием ее официальных учреждений — дипломатических, торговых, культурных представительств, частных фирм, а порой и международных организаций, в которых он ее представляет.

Что же касается сотрудника нелегальной резидентуры, то за рубежом он находится с паспортом иностранного гражданина, никак не связан с официальными представительствами своей страны и даже не посещает их, чтобы не вызвать пристального внимания к себе со стороны местных спецслужб.

Даже в закрытой для посторонних Службе внешней разведки существуют сроки давности. Через 20, 30 или 40 лет разведка может приоткрыть для широкой общественности некоторые подробности своей деятельности. Но нет таких сроков в нелегальной разведке, формы и методы работы которой должны всегда сохраняться в глубокой тайне.

Следует подчеркнуть, что деятельность разведчиков-нелегалов всегда была окружена плотной завесой секретности. Виртуоз-профессионал, не допустивший ни единого промаха и к счастью избежавший предательства, обречен на публичное небытие. А потому высшим критерием, мерилом его труда и таланта становится лишь оценка коллег да награды, которые и показать-то подчас никому нельзя.

Однако некоторые из профессионалов становились известны широкой публике. Но случалось это лишь тогда, когда нелегал подвергался аресту в стране пребывания, как правило, в результате предательства, как это произошло, например, с Вильямом Фишером (Рудольфом Абелем), Кононом Молодым или супругами Майоровыми.

Но были и другие нелегалы, которым удалось проработать отпущенный им срок без провалов и о которых до сих пор известно крайне мало. Одними из них являются супруги Мукасей.

«Если страна нас не знала, значит, мы ее не подвели», — считают разведчики, 22 года находившиеся на боевой работе в особых условиях.

Однако руководство Службы внешней разведки решило, что Михаил Исаакович и Елизавета Ивановна за свой непомерный труд должны получить хоть малую часть причитающегося им публичного признания…

Могли ли сельский юноша-кузнец из белорусской деревушки и девушка, родившаяся в рабочей семье под Уфой, предвидеть, насколько необычно сложится их жизнь и что они окажутся сопричастными к делам государства, которое доверит им самое ценное — обеспечение своей безопасности?

Учился Михаил с увлечением. Талантливого парня заметили и после окончания университета откомандировали в Ленинградский восточный институт, где он изучал бенгальский и английский языки.

В 1937 году Мукасей неожиданно получил повестку, в которой ему предписывалось явиться в ЦК партии. Его и несколько других сравнительно молодых людей принял Г. М. Маленков. После беседы с членом Политбюро Михаилу Исааковичу объявили, что он направляется на учебу в разведшколу ГРУ.

Уже в июле 1939 г. Мукасей оказался за кордоном в качестве резидента. Вместе с женой и двумя детьми он был направлен в долгосрочную загранкомандировку в США. Работать предстояло в Лос-Анджелесе под прикрытием Советского консульства.

Лос-Анджелес — столица Голливуда — для разведки особого оперативного интереса не представлял. Но проживавшие там звезды кино, писатели, интеллектуалы были вхожи в высшие американские политические сферы…

Со многими знаменитостями у супругов Мукасеев были теплые, доверительные отношения. Писатель Теодор Драйзер звал их просто Майкл и Лиз. Часто захаживал в гости замечательный музыкант Леопольд Стоковский. Супруги близко сошлись с Чарли Чаплиным, были знакомы с Мэри Пикфорд, Дугласом Фербенксом, Уолтом Диснеем.

Известный журналист Николай Долгополов, первый рассказавший на страницах газеты «Труд» о разведчиках Мукасеях (20 сентября 2001, 27 октября 2001), подчеркивал:

«Были Майкл с Бетси симпатичной парой, и американцы, да и люди из других стран, где им пришлось побывать уже потом на положении нелегалов, это чувствовали. Контакты и отношения устанавливались естественно, а не по долгу службы. Вернее, не только по долгу службы».

От Мукасея в Москву шла важная информация, которую высоко там оценивали. Когда началась Великая Отечественная война (1941–1945), Центр поставил перед резидентурой конкретный вопрос: «Что будут делать японцы?». Источники Мукасея подтвердили информацию, переданную из Токио другим военным разведчиком — Рихардом Зорге: «Япония на войну с СССР пока не решится». А когда дивизии сибиряков перебросили с Дальнего Востока под Москву, стало ясно: в Центре их информация без внимания не осталась.