Марк Рейтман - Знаменитые эмигранты из России

Мы — потомки выживших, которые, в свою очередь, тоже были потомками выживших».

Наступил 1958 год. Из университета в Принстоне в Советский Союз отправлялась группа профессоров и преподавателей. Великовский решился воспользоваться случаем и попросил одного знакомого профессора попытаться разыскать в Москве его старших братьев, Александра и Даниила. Профессор любезно согласился и, едва прибыв в Москву, тут же принялся за поиски. Впрочем, и адреса и номера телефонов у него были, вот только по одному из телефонов он так и не смог дозвониться. По второму ему ответила женщина, которой профессор и попытался на ломаном русском языке объяснить, кто он такой и зачем звонит. Женщина весьма сухо и поспешно ответила, что это ошибка и положила трубку. Профессор удивился, но не сдался. Перезвонил по 09, где ему подтвердили, что номер верен и до сих пор зарегистрирован на Великовского. Профессор снова набрал этот странный номер. Ответил уже знакомый женский голос. Профессор попытался начать сначала, сказав, что номер проверил и хотел бы пообщаться с хозяином квартиры, чтобы передать привет от младшего брата из Америки. К величайшему его изумлению женщина уже откровенно враждебным тоном попросила его перестать их беспокоить, у них нет и не было никаких родственников за границей, а тем более в Америке. По возвращении ничего не понимающий профессор подробно поведал обо всем Иммануилу. Но самого Иммануила происшедшее нисколько не удивило. Ему оставалось только радоваться тому, что оба брата живы.

Иммануилу Великовскому было уже шестьдесят пять лет, когда наконец увидела свет его старая рукопись, названная им «Эдип и Эхнатон». Книга эта, как, впрочем, и три предыдущие книги, стала бестселлером. Почти немедленно ее издали в Англии. Научный мир — что также неудивительно — и эту книгу встретил сначала глубоким молчанием, а затем возражениями, высказанными, правда, в гораздо более сдержанных выражениях, чем, скажем, по поводу самой первой книги Великовского «Века в хаосе». Неприятие его теорий со стороны ученых уже стало привычным для Иммануила, поэтому не слишком огорчало. Ведь сторонники у него тоже были.

И вот наступила эра освоения человеком космоса. Великовский был несказанно заинтересован этой областью человеческой деятельности, поскольку теперь появилась возможность ощутимым образом подтвердить или опровергнуть его теории, связанные с изменением наклона земной оси, вызванным столкновением с гигантской кометой.

Гипотеза Иммануила Великовского заключалась в том, что когда-то Земля столкнулась с Венерой, которая была тогда еще не планетой Солнечной системы, а кометой, и двигалась по совершенно другой орбите. Именно после столкновения изменился наклон земной оси, а Венера стала известной ныне всем планетой. И еще: за несколько лет до запуска в космос первого спутника Великовский утверждал, что, вопреки общепринятому в науке мнению, Венера — горячая планета. Поверхность ее, по словам Иммануила, «горяча настолько, что нефть на ней должна гореть, если только в атмосфере Венеры присутствует кислород». Тогда его высмеяли. А тут вдруг выяснилось: исследования показали, что Великовский был прав. У него появлялось все больше сторонников.

Великовский внимательно следил за всем новым, появляющимся в астрономии, биологии, геологии, палеонтологии и истории. Ежемесячно он прочитывал и просматривал сотни журналов на английском, немецком, русском и французском языках.

Еще в 1954 году в Лондоне была издана книга Вилфрида Фрэнсиса «Уголь, его образование и состав». Среди прочих теорий автор рассматривал точку зрения Великовского и Нильсона об образовании угля в результате катастроф. Второе издание книги появилось в Лондоне в 1961 году. Фрэнсис писал: «Эти свидетельства строго поддерживают теорию, согласно которой обугливание произошло во время интенсивных лесных пожаров, потушенных наводнением прежде, чем леса были полностью уничтожены. Эти свидетельства хорошо совпадают с теорией образования угля, предложенной Великовским».

А в 1966 году в «Science» появилась статья Оро и Гана, в которой черным по белому было написано, что ароматические и другие углеводы могли возникнуть во время столкновения между планетой и кометой. Это было еще одним подтверждением теории Великовского об образовании нефти. Возможность образования нефти миллионы лет назад, что было одним из постулатов теории единообразия, уже давно была поставлена под сомнение, когда радиоуглеродным методом было установлено, что нефть, поднятая со дна Мексиканского залива, не старше 9000 лет.

Идеи Великовского подтвердились в астрономии, геологии, палеонтологии, истории. Это не могло не привлечь внимания все большего количества ученых к его работам и к тому, как они были приняты научным истеблишментом. Даже спустя два года после выхода в свет «ABS», посвященного «делу Великовского», в редакцию продолжали приходить письма с просьбой прислать этот номер журнала. Поэтому де Грация и его соредакторы решили, несколько расширив и обновив материал, издать книгу под названием «Дело Великовского». Книга вышла в свет в 1966 году и сразу же привлекла внимание интеллигенции.

Ученые, зависящие от различных фондов или работающие в государственных учреждениях, читают книгу тайком. Почему? Властвует страх остаться без финансирования научных исследований, страх повредить карьере…

В ту пору и значительно позже профессор де Грация считал, что подобные страхи в подавляющем большинстве случаев можно было подавить и действовать согласно совести. Он верил в «счастливый конец», примером чему может служить его собственное участие в «деле Великовского».

«Делом Великовского» заинтересовался издатель и редактор журнала «American Behavioral Scientist» Альберт де Грация. Ознакомившись с работами Иммануила, с отзывами о нем представителей самых разных направлений в науке, со статьями и письмами, опубликованными в периодике, он сделал вывод: «Иммануил Великовский выдвинул синтетическую теорию высшего порядка. Он перестроил классическую хронологию. Он извлек важную правду из древних источников, от которых отказалась наука. Заново открыт глубинный опыт наших предков. Таким образом, он дал нам новое понимание природы человека.

Он показал, что настоящий порядок Солнечной системы всецело нов и управляют им не учитывавшиеся силы. Он нанес удар значительной части дарвиновского объяснения эволюции. Он опрокинул различные большие геологические теории и вместо них предложил свои теории. Он заполнил пространство, считавшееся вакуумом.

Значительная часть его истин рассеяна на исторических и современных путях науки. Как биты информации и фрагментарные теории они малоценны или вообще не имеют значения для многих ученых и исследователей, которые могли едва взглянуть на них и отвернуться. С редким воображением и совершенным мастерством он объединил их в теории большого охвата, компактности и целостности. И хотя не все его теории вне критики, как космогонист он находится в компании Платона, Аквинского, Бруно, Декарта, Ньютона и Канта».