Марк Рейтман - Знаменитые эмигранты из России

Крафт обиженно пишет: «Я не уверен, что преуспел в привитии ему демократических взглядов. Русская революция, лишив его собственности, обратила его в почитателя сильных консервативных правительств и, следовательно, Муссолини. Всего лишь за несколько недель до прибытия в США он должен был давать концерт в Венеции и попросил своего парижского издателя получить для него визу в консульстве. Там ему было отказали на том основании, что визы нужно получать лично. Но когда издатель попросил сделать исключение для человека, который не раз встречался с дуче, консульство смягчилось и выдало визу с улыбкой». Не нужно думать, что фрейдистские изыски Крафта, открывающие статью, так уж характерны для него: в более позднем издании диалогов он благодарит советского музыковеда М. Друскина за совет «закрыть занавес» перед интимной жизнью Стравинского.

Стравинский с одобрением встретил февральскую революцию и свержение монархии, но совершенно иначе отнесся к большевистскому перевороту. В швейцарских газетах был опубликован ряд его статей о положении на украинско-большевистском фронте. Там он неизменно сочувствовал украинцам. Но в дальнейшем политика выпала из круга его интересов. В 1920 году он написал вежливое письмо «комиссару» Анатолию Лурье, прося того содействовать в эмиграции своей матери. Видимо, Стравинский остался доволен результатом просьбы: вскоре «комиссар», как-то оказавшись на Западе, осел в роли секретаря композитора.

Все 20-е годы русский язык оставался преобладающим в его вокальной музыке. В 1925 г., когда его пригласили на гастроли в Москву, он вежливо отказался, сославшись на занятость. Только в 1934 году он получил французское гражданство, и лишь в 1945-м — американское. Нужно сказать, что это не было пустой формальностью, человек без гражданства не мог легко пересекать границы. А как же иначе жить гастролеру? В 1962 г. (год публикации «Ивана Денисовича») он согласился на гастроли и восхищался всем, начиная с огромного самолета ТУ-114, доставившего его в Москву.

Стравинский потерял массу денег за счет того, что США, как и СССР, долго не подписывали Бернскую конвенцию об авторском праве. В итоге этого все работы Стравинского, созданные до 1931 г., наиболее часто исполняемые, совершенно не охранялись авторским правом США, т. е. официально подлежали пиратскому исполнению даже на территории этой страны. Чтобы преодолеть это грабеж, Стравинский не поленился к получению гражданства США переписать все свои старые произведения и оформил их как новые. Но это мало что дало: пиратски исполнялись, по крайней мере номинально, лишь старые версии работ.

«В 1938 году умерла от туберкулеза старшая дочь Стравинского, а еще через год, в 1939-м, скончалась сначала его жена, а затем мать. Случилось это буквально за несколько месяцев до начала второй мировой войны.

Вторично Стравинский женился на Вере де Боссе, той самой Вере, которая давно уже была его любовницей и к которой так ревновала его первая жена. В 1940 году они переехали в Соединенные Штаты и окончательно осели в Голливуде.

По окончании второй мировой войны Стравинский продолжал работать все так же продуктивно, произведения его пользовались успехом, и это обстоятельство несколько, если можно так выразиться, маскировало тот факт, что неоклассическое направление музыки Стравинского переживало глубокий кризис. После войны возникает новое авангардное направление в музыке, которое и вытесняет неоклассицизм. Стравинский тяжело это переживал, однако его собственный творческий кризис длился недолго.

В 1956 году с ним случился удар, здоровье его было подорвано, тем не менее Игорь Федорович продолжал работать вплоть до 1966 года».

Превосходя Рахманинова в трудоспособности и фантазии, Стравинский равнялся ему в неспособности к преподаванию. Вот почему оба они не оставили последователей на этом континенте. А может, так оно и лучше?

Хейфец Яша (Иосиф Робертович) — родился 20 января 1901 г. в г. Вильнюсе, умер в 1987 г. в США.

В 1905–1909 гг. учился игре на скрипке у Э. Я. Малкина в Вильнюсе, уже в возрасте 6 лет публично исполнил концерт для скрипки с оркестром Ф. Мендельсона в г. Каунасе. С 1910 года учился у Л. С. Ауэра в Петербурге, где в 1911 году дал концерт. В 1912 году выступал в Берлине в качестве «вундеркинда». С 1917 года проживал в США. Много гастролировал по Европе и Америке (в 1934 г. в СССР). Игру Хейфеца отличал мощный, богатый красками звук, исключительная по размаху и разносторонности виртуозная скрипичная техника. С 1939 г. являлся профессором университета в Лос-Анджелес.

Вот как надо начинать карьеры в Америке! Чтобы обозреватель «Нью-Йорк тайме» назавтра озаглавил свою рецензию словами «Снимите шляпы, джентльмены, перед вами гений!» Сверхнаслышанные нью-йоркские меломаны с первых же дней его гастролей в Новом Свете в октябре 1917 г. (времечко-то какое!) находили, что «молодой русский» (а Хейфецу было только 16 лет) ничем не уступает ни Изаи, ни Крейслеру, ни Сарасате и вообще никому из великих скрипичного мира.

Действительно, главное качество, которое характеризует Хейфеца, — совершенство во всем. Совершенен был его неповторимый звук, необыкновенна была беглость самых трудных пассажей, проникновенна кантилена, захватывающая даже самые черствые сердца, удивительна взрывчатость кульминаций. Словом, это был «Паганини двадцатого века», хотя тот факт, что сам Паганини мог соперничать со скрипачами нашего века, отнюдь не очевиден, смотри по этому поводу интереснейшие наблюдения Б. Шоу.

Хейфецу повезло: уже в 10 лет его музыкальным наставником стал сам знаменитый Леопольд Ауэр, друг П. Чайковского, которому тот посвятил свой скрипичный концерт, так никогда им и не сыгранный. В «Гролиере» упоминаются еще три ученика Ауэра, попавшие в Америку, — Ефрем Цимбалист, Миша Эльман и Натан Мильман. Самому Аузру место в энциклопедии тоже досталось как американовенгерскому музыканту, хотя 75 лет — не лучший возраст для начала карьеры в США, а именно в таком возрасте повел Ауэр борьбу за место под американским солнцем.

Яша быстро американизировался, говорил без акцента, водил свой шикарный спортивный автомобиль, играл в теннис и пинг-понг, а вскоре обзавелся и моторной лодкой. Вообще этот период жизни был похож на запоздалое детство — нормальное детство у него было отнято вундеркиндской карьерой.

Это не могло не отразиться на самодисциплине скрипача, на качестве исполнения. Он пишет в автобиографии: «Пришло время, когда отсутствие дисциплины в практике настигло меня. В 1921 г. после одного из концертов в Нью-Йорке музыкальный критик из «Нью-Йорк таймса» У. Дж. Гендерсон поместил критическую рецензию. Он написал, что я уронил себя во мнении публики и в его мнении и что я должен следить за собой, что не достаточно играть пьесу — нужно думать о ней. Что у меня есть долг по отношению к себе и к музыке, который никогда не будет оплачен. Я знал, что этот человек желает мне добра: описанное было для меня чувствительным ударом, ибо это была правда. Я начал серьезно практиковаться, я изменил своей юношеской экстравагантности. Я буду всегда благодарен Гендерсону. Он выбил из меня дурь и наставил меня на истинный путь. Критики могут временами делать полезные вещи. Он умер несколько лет назад, и я буду всегда сожалеть, что не встретился с ним». По-видимому, нужно быть незаурядной личностью, чтобы воспринять такой урок и так написать о нем.