Михаил Аронов - Александр Галич: полная биография

Оказалось, что именно последний.

Цит. по фонограмме.

Все эти песни сохранились на фонограмме, однако Бурштейн в своих воспоминаниях утверждает, что на закрытии участники пели Окуджаву: «Возьмемся за руки, друзья» (Бурштейн А. Реквием по шестидесятым, или Под знаком интеграла // ЭКО. Новосибирск. 1992. № 1. С. 97).

Раппопорт А. Попытка интеграции эпох // Новая Сибирь. 2008. 14 марта.

Славкин В. Странные люди заполнили город // Галич А. А. Песни. Стихи. Поэмы. Киноповесть. Пьеса. Статьи / Сост. Ю. Поляк. Екатеринбург: У-Фактория, 1998. С. 613.

Д/ф «Запрещенные песенки» (1990).

Горонков Е. Память, грусть, невозвращенные долги… Екатеринбург: ООО «СВ-96», 2002. С. 93–94.

Тополь Э. Что я помню о Галиче // Новое русское слово. 1980. 6 янв.

Ярополов Я. Кино в системе исчезающих антимиров // Московская правда. 1995. 30 нояб.

Паулан Т. Венки и веники // Русский израильтянин. 1999. № 1 (янв.). Свою версию обнаружения пленки приводит и Алена Галич. В конце 80-х она считала, что в Советском Союзе не осталось ни одного кадра, где был запечатлен ее отец, и говорила об этом на своих выступлениях: «Потому что в Новосибирске снимало три телевидения: снимало телевидение новосибирское, снимало телевидение свердловское и снимало иркутское. И все пленки оказались смытыми. К сожалению, я не знала, что был отдельный пропуск. Это было какое-то закрытое заведение. Очень большой зал, очень хорошая сцена, очень хорошо принимали. В общем, все как бы было достойно и нормально. Через несколько дней, где-то через неделю, вдруг раздается междугородний звонок: “С вами говорят из свердловского комитета госбезопасности”. Я говорю: “Да, я вас слушаю”. — “Вот вы неправильно информируете людей”. — “Почему?” — “Вы говорите, что ничего не осталось”. — “Да, так я знаю, что ничего не осталось”. — “Вы знаете, у нас в сейфе лежит пленка”. — “Сейф — не лучшее хранилище. Не хотите вы отдать на киностудию?” — “Да, мы это сделаем”. Вот они отдали на студию, и, к сожалению, там оказался позитив. Позитив был жуткого качества. И они долго возились, из позитива переводили в негатив. И это то, что осталось. То, что можно было сохранить. Это называется “Запрещенные песни”» (из интервью для фильма «Без “Верных друзей”», 2008). Что в действительности хранилось в архивах свердловского КГБ — сказать трудно, поскольку фильм «Запрещенные песенки» был снят все же Западно-Сибирской студией кинохроники — так указано в титрах фильма.

Ярополов Я. Кино в системе исчезающих антимиров // Московская правда. 1995. 30 нояб.

Паулан Т. Венки и веники // Русский израильтянин. 1999. № 1 (янв.).

Интересна история написания этой песни, рассказанная Еленой Вентцель: «В Доме литераторов был вечер, на котором выступал один цыган с цыганскими мелодиями. А Александр Аркадьевич в это время сочинял какую-то песенку, в которой было несколько слов по-цыгански. И вот он подошел к этому цыгану и спросил его, правильно ли он произносит такую-то фразу. Тот сказал, что неправильно, но сойдет. Тогда Александр Аркадьевич громко спросил его: “А как вам понравились мои песни?” Тот сказал: “Гитара у вас, конечно, примитивная, но текст слов очень хорош”» (цит. по фонограмме первого вечера памяти Галича в Москве, 11.06.1987).

На своем вечере, посвященном Галичу, в Доме-музее М. Цветаевой (24.01.2001) Чесноков повторил этот рассказ: «Когда в 87-м году, в мае, был первый официально разрешенный вечер Галича в Доме кино…» Этот вечер действительно состоялся 27 мая, но только 1988 года. Впервые же эту историю Чесноков рассказал на 30-летии Новосибирского фестиваля в московском Театре песни «Перекресток» (15.03.1998).

Из интервью для фильма «Без “Верных друзей”» (2008).

Это песня Григория Яблонского: «Смена власти в ФРГ, / В Конго новый президент…»

Горин Р. После концерта Александра Галича. Из записок режиссера // Новое русское слово. 1989. 28 июля.

Мы уже говорили о том, что 19 февраля 1968 года сорок шесть научных сотрудников Сибирского отделения Академии наук и преподавателей НГУ подписали письмо протеста против нарушения гласности на судебном процессе над А. Гинзбургом, Ю. Галансковым, А. Добровольским и В. Лашковой.

Кузнецов И. С. Новосибирский Академгородок в 1968 году: Письмо «сорока шести». Документальное издание. Новосибирск: Клио, 2007. С. 109.

Там же. С. 119.

Тополь Э. Что я помню о Галиче // Тополь Э. Собрание сочинений: Дюжина разных историй; Рассказы для серьезных детей и несерьезных взрослых. М.: ACT, 1995. С. 393–394.

Цит. по: Заклинание Добра и Зла. М.: Прогресс, 1992. С. 447.

Из письма Михаила Макаренко Михаилу Качану, который в 1964–1967 годах был председателем Объединенного комитета профсоюза СО АН СССР. См.: Безносов Г. Знакомые называли его Яныч… // http://www.academgorodok.ru/applications/social/social. php?set=abroad&id=37

Здесь и далее, если не указано иное, цитаты даются по изданию: Кузнецов И. С. Новосибирский Академгородок в 1968 году: Письмо «сорока шести». Новосибирск: Клио, 2007.

Голенпольский Т. А он не уходил. Александру Галичу (Гинзбургу) — 90! // Международная еврейская газета. 2008. 23 окт.

Готлиб М. «Песня — это оружие» массового поражения // Новая Сибирь. 1998. 27 февр.

Кухарский В. В интересах миллионов // Советская музыка. 1968. № 10. С. 6–7.

В ЦК КПСС. Секретно! / Публ. Е. Кузнецовой // Вагант. 1996. № 5–6. С. 30–31.

Правильно: в марте.

РГАНИ, Ф. 5. Оп. 60. Д. 63. Л. 116–119. Впервые полный текст: Кузнецов И. С. Новосибирский Академгородок в 1968 году: «Письмо сорока шести». Новосибирск: Клио, 2007. С. 68–70. Позднее: Аппарат ЦК КПСС и культура: 1965–1972 / Отв. ред. Н. Г. Томилина. М.: РОССПЭН, 2009. С. 582–585.

Такая дата фигурирует в одном из интервью С. Чеснокова: «В мае 1969 года, за несколько дней до поступления в ИКСИ, меня как организатора фестиваля бардов в Новосибирске допрашивала в ЦК КПСС надзирательница из комиссии партконтроля» (Социологический журнал. 2001. № 2. С. 84).

Доклад С. Чеснокова «философия, стратегия и практическая политика КГБ в современной России», прочитанный в Музее имени А. Д. Сахарова 2 июня 2005 года. Как видим, здесь наблюдается некоторое противоречие, поскольку Пражская весна в Чехословакии «кипела» до августа 1968 года, когда советские танки вошли в Прагу. Отсюда следует, что вызов Чеснокова и других участников фестиваля в ЦК КПСС имел место в мае 1968 года (а не 1969-го).