Михаил Аронов - Александр Галич: полная биография

Этот «лютый зверь» постоянно «опекал» и Высоцкого, о чем известно, в частности, из воспоминаний его троюродного дяди Павла Леонидова: «ОБХСС давно следил за левыми концертами Высоцкого, но изловить его было нелегко, так как Володя выступал только в закрытых учреждениях, а пропуска в эти учреждения надо было заказывать заранее даже работникам ОБХСС» (Леонидов П. Владимир Высоцкий и другие. Красноярск: Красноярец, 1992. С. 102), и режиссера Георгия Юнгвальда-Хилькевича: «…из ОБХСС за ним ходили, хотели поймать его на левых концертах» (Юнгвальд-Хилькевич Г. Одесса — Москва — Ташкент // Белорусские страницы-22. Владимир Высоцкий: Современники и В. Высоцкий. Из архива И. Горового / Сост. В. Шакало. Минск, 2004. С. 92). Да и в одном из своих первых стихотворений («Я не пил, не воровал…», 1962) Высоцкий заранее предсказал интерес к себе со стороны упомянутой организации: «Начал мной ОБэХаэС / Интересоваться, / А в меня вселился бес / Очень страшный, братцы».

Ср. с песней Высоцкого «Мои похорона»: «И почетный караул / Для приличия всплакнул».

Примечательно, что эти слова произносятся от лица ролевого героя — Клима Петровича Коломийцева, «кавалера многих орденов, депутата горсовета, мастера цеха, знатного человека». Это говорит о том, что сам Клим Петрович относится к заседаниям обкома партии с иронией, воспринимая их как некий традиционный ритуал сродни религиозному — заутрене.

«А вы нас вели / От победы к победе / И тосты кричали / Во славу победы: / “Ну пусть не сегодня, / Так — завтра, так — в среду! / Достройте!.. Добейте!.. / Дожмем!.. Приурочим!..” / А мы, между прочим, / А мы, между прочим, / Давно положили / На ВАШУ победу!..» Сравним в двух песнях 1972 года: «Я б на головы всех правительств / Положил бы тогда с прибором», «Так вот она, ВАША победа, / “Заря долгожданного дня?!”». И здесь, и в «Вечерних прогулках» слово ВАША выделено Галичем.

Самое первое известное нам исполнение этой песни — на домашнем концерте 5 декабря 1968 года (запись Михаила Баранова).

Возможно, переживший клиническую смерть — тогда это еще и сугубо автобиографический момент; вспомним также песню «Вот это да!» (1973): «Он повидал печальный край, / В аду — бардак и лабуда, / И он опять — в наш грешный рай».

Как сказано в стихотворении «День без единой смерти» (1974): «Вход в рай забили впопыхах, / Ворота ада на засове, / И все улажено в верхах / Без оговорок и условий».

Внуков Г. От ЦК до ЧК — один шаг! // Третья сила. Самара. 1991. № 2 (нояб.).

В 1971 году Галич напишет «Песню исхода», в которой речь пойдет о массовой эмиграции, и в ней встретится противоположный мотив: «Я не плакальщик и не стража, / И в литавры не стану бить».

Усы как опознавательный атрибут Сталина встречаются в произведениях Высоцкого дважды. Первый раз в «Пятнах на Солнце» (1973): «…Задравши головы, как псы, / Всё больше жмурясь, скаля зубы, / И нам мерещатся усы. / И мы пугаемся — грозу бы!» Второй — в черновиках стихотворения «Я прожил целый день в миру / Потустороннем…» (1975): «Ведь там усатый, как кретин…»

В самом начале песни Высоцкого упомянуты шашлыки и сулгуни как символ изобилия стола власть имущих: «Я скоро буду дохнуть от тоски / И сожалеть, проглатывая слюни, / Что не доел в Батуми шашлыки / И глупо отказался от сулгуни». Сравним с песней Галича «Заклинание» (1963), в которой эти же продукты являются скорее символом пресыщения, нежели изобилия: «И шашлык отрыгается свечкою, / И сулгуни воняет треской…» (действие происходит в знаменитом московском ресторане на воде «Поплавок»).

Пиршество власть имущих Высоцкий упоминает также в черновиках песни «Приговоренные к жизни» (1973): «Так неужели будут пировать, / Как на шабаше ведьм, / На буйной тризне / Все те, кто догадался приковать / Нас узами цепей к хваленой жизни?»

Обе эти песни — «Желание славы» и «По образу и подобию» — были исполнены Галичем у себя дома 5 декабря 1968 года в присутствии коллекционера Михаила Баранова.

Сальков Н. «В эфир не выпускать» // Вагант-Москва. 1999. № 1–3. С. 96.

Карапетян Д.: «Хрущев хотел услышать песни Высоцкого живьем» / Беседовал Г. Чародеев // Известия. 2003. 24 янв.

Выступление в Киеве, ДСК-3, 21.09.1971.

Свирский Г. Ц. Избранное. Т. 1. Штрафники. М.: Независимое изд-во «Пик», 2006. С. 142.

Такую датировку дает в своих воспоминаниях о Галиче Валентин Лифшиц: «Я с ним познакомился через Михаила Леонидовича Анчарова, близким другом которого я был. Было это очень давно, в 1964 или даже в 63-м году, в квартире уже, к сожалению, умершей Ирины Петровской (“Дом на Набережной”, город Москва). Именно в этот день Галич (так сказал он сам) первый раз на людях исполнил свой “Черновик эпитафии”. В этот день в компании было три барда — Миша Анчаров, Юра Визбор и Александр Аркадьевич Галич» (http://valentin-angeln.livejournal.com/580.html).

Селиванова Н. Вечер памяти Александра Галича в ЦДЛ // Коммерсантъ. 1993. 22 окт. (№ 203).

Ким Ю. Без сослагательного наклонения / Беседовал С. Шапран // Белорусская деловая газета. 2006. 7 марта.

Цит. по: Васильев Г. «Я всего лишь навек уезжаю…» // Комок. Красноярск. 1996. 12 дек.

«Верю в торжество слова» (Неопубликованное интервью Александра Галича) / Публ. А. Крылова // Мир Высоцкого. Вып. 1. М.: ГКЦМ B. C. Высоцкого, 1997. С. 374–375.

Интервью Владимира Капгера Роману Кабакову (Кельн, 28.03.1999).

Плющ Л. И. На карнавале истории. London: OPI, 1979. С. 480.

«У “Мемориала” есть будущее — работа на долгие годы» / С Виктором Кучериненко беседует Сергей Романов // Карта [правозащитный журнал]. Рязань. 2002. № 34–35. С. 114–115.

Владимиров Л. Жизнь номер два // Время и мы. 1999. № 145. С. 248.

Цит. по фонограмме вечера. Более подробно о концерте в ЦДРИ Межевич рассказал 25 апреля 2002 года во время посиделок в мастерской скульптора Александра Чичкина, состоявшихся после открытия барельефа на мемориальной доске Галичу на ул. Черняховского, 4, Послушаем рассказ Межевича: «Там компания подобралась: Александр Аркадьевич, Визбор, Фред Солянов, Юлий Ким. Малый зал ЦДРИ. Это был 65-й год. Меня Фред пригласил, а его Визбор пригласил. Вот такая компания — четыре барда. Но Александр Аркадьевич в таком оказался творческом ударе… А они выступали так: сначала один попоет, потом другой, потом третий, потом четвертый — чередовались. И даже бывшая жена Фреда, которая была на этом вечере, обратила внимание: все ждали, когда Галич возьмет гитару и будет петь. <���…> А предполагалось два отделения. Наверно, больше часу прошло первое отделение, если не полтора. Потом сказали: сделаем перерыв. Я так был доволен: вот еще сколько предстоит послушать [Галича]! Выхожу в фойе — там раздевалка, и гляжу: Александр Аркадьевич надевает свою шубу и шапку пирожком. И он Фреду что-то говорит о его песнях. Почему одеваются-то?.. Но потом, когда мы с Александром Аркадьевичем встретились у Войновича (конец 72-го — начало 73-го года), он говорит, что руководство, администрация [Малого зала] испугались после первого отделения и попросили: давайте на всякий случай… А там еще совпало: дело Даниэля и Синявского, и, наверно, все были напуганы. Но я думаю, что они прервали из-за Галича, потому что такая реакция в зале была на его песни, что великолепные рядом с ним барды [нрзб.]. И Валя, жена Солянова, говорит: “Он вас всех забил”».