Такеши Китано - Такеши Китано. Автобиография

Кроме того, я обожаю «Расёмон» и «Семь самураев» (1954) — очень увлекательно! «Тень воина» (1980) тоже один из его великих фильмов. Единственная его неудача — это «Телохранитель» (1962) с Тосиро Мифунэ в главной роли, вдохновивший Серджио Леоне («За пригоршню долларов»). Думаю, что ни одному японскому режиссёру с тех пор не удалось достичь уровня Куросавы.

Мне жаль, что его произведения так мало ценятся в наши дни, когда его уже нет на этом свете. В Японии его сценарии оказались в руках алчных людей, СМИ и рекламных агентств, которые творят из них что попало. Когда я смотрел телевизор, то несколько раз попадал на рекламные ролики, в которых используются кадры из фильмов Куросавы-сан...

В то же время я совершенно чужд многим классическим японским картинам в стиле «Токийской повести» Одзу, где сцены слишком затянуты, а персонажи много времени проводят за разговорами, едой и питьём. Я плохо разбираюсь в таком кино. Так, например, я мало знаком с творчеством Мидзогути, которое меня совершенно не привлекает. Но тем не менее многие зарубежные киноманы в восторге от его работ: они находят в этих фильмах ту самую Японию, которая им так полюбилась.

К некоторым кинематографистам я отношусь так же, как к Одзу или Мидзогути. Скажем, Вим Вендерс. Я уважаю его и признаю, что он великий режиссёр, но, честно говоря, его мир совершенно недоступен моему восприятию.

В студенческие годы я смотрел в основном боевики, якудза эйга (фильмы про якудза). Позже я открыл для себя творчество двух культовых режиссёров, Киндзи Фукасаку и Сэйдзюна Судзуки. Мне нравились фильмы с неожиданными поворотами сюжета, с перестрелками от начала до конца. Некоторые зарубежные картины с незатейливой интригой оказали сильное воздействие на меня. Это и «Принесите мне голову Альфредо Гарсиа» (1974; режиссёр Сэм Пекинпа), и американский триллер «Жить и умереть в Лос-Анджелесе» Уильяма Фридкина (1985).

Жан-Люк Годар восхищает меня так же, как и Куросава. Он — автор незабываемых картин. Стили этих двух режиссёров кардинально отличаются. Они работали в один и тот же период, но стояли у истоков совершенно разного кино. Акира Куросава снимал грандиозные, зачастую пафосные фильмы. Он оказал влияние на наше самосознание, на всю эпоху. Его увлекала история в самом благородном смысле этого слова. Трагедии, которые Япония пережила в XX веке, он выразил, по сути, в японском, то есть очень традиционном, духе. Оставаясь совершенно независимым, Куросава при этом отражал реалии нашей страны. А Годар, по-моему, наоборот, всегда был настоящим бунтарём, решительным нонконформистом от киноиндустрии. Я глубоко уважаю его. Восхищаюсь его восприимчивостью. Обожаю «На последнем дыхании». А «Китаянка», на мой взгляд, — культовый фильм. Когда к нему пришла популярность, Годар, как один из зачинателей «Новой волны», в экспериментах с новым кино дошел до крайности, используя его как средство борьбы против тяжеловесного и благонамеренного общественного строя, как радикальный способ обострённого отображения действительности. Так же как Сартр и Симона де Бовуар, Годар при жизни внёс свой вклад в известную нам культурную революцию. И не только во Франции.

В любом случае, вы уже поняли, что гений, которого я уважаю больше всего, это наш покойный мэтр Акира Куросава. Если бы меня попросили назвать трёх величайших японских режиссёров, я сказал бы: Акира Куросава, Нагиса Осима и Киндзи Фукасаку.

В Японии критика очень жёсткая и непреклонная. Поэтому мне сложно получить признание в своей стране. Знаете, японцы воспринимают все упрощённо. Я не хочу никого принизить, только хочу сказать, что если французская и итальянская критика восторженно отзовётся о моих фильмах после того, как в Японии их осудили, то японцы постараются взглянуть на них иначе, более благосклонно. Уверен, что так. будет и с моей следующей работой, даже если японские критики поначалу напишут, что «это не очень удачный фильм». Как часто бывает, в доказательство они приведут детали фильма, которые их чем-то смутили, и сделают из этого неутешительный вывод обо всей картине. Но как только, итальянцы, французы, англичане, немцы, греки, русские и другие европейцы, а следом и американцы станут восторгаться этим фильмом, японские критики тут же назовут его «удивительным», «потрясающим» или смягчат негативные отзывы. Они найдут подходящие слова и всё равно предложат читателям посмотреть эту картину, приписав ей уж не знаю какую жизнеутверждающую идею или положительные признаки... В Японии это станет очередной попыткой восполнить упущенное. Признаюсь честно, я очень озадачен и разочарован сложившейся ситуацией, как, впрочем, и многие мои коллеги. И я не думаю, что в ближайшее время что-то изменится. Единственный раз, когда я удостоился положительного отзыва в японской прессе, — когда журналист развлекался тем, что посчитал, сколько фильмов я снял! В любом случае, я уверен, что мою новую картину японская публика снова не поймёт. В моей собственной стране меня считают никчёмным!

Повторюсь: я бы очень хотел, чтобы ситуация изменилась. И работаю в этом направлении. Но психологические и культурные барьеры очень крепки. Мне бы так хотелось, чтобы японцы — каждый из них — больше полагались на свои собственные оценки, чтобы они научились мыслить самостоятельно. Если им это не удастся, если японцы будут постоянно зависеть от того, что думают и говорят иностранцы, то со временем Япония неизбежно превратится в колонию...

Только когда японцы не понимают мой фильм, они говорят, что он «отличный». Иногда они ничего не находят в нём, но смело называют его «потрясающим». Мнение японской критики остаётся для меня загадкой. В том, о чём я рассказываю, вроде бы нет ничего страшного, но на самом деле это серьёзная проблема. Речь идет о способности японцев рассуждать и давать оценку.

Если бы наш император отважился на признание, как вы думаете, хоть кто-то в Японии дал бы оценку его словам? Уверяю вас, желающих было бы совсем немного. В любом случае, наверно, я бы первым высказал своё мнение! Соблюдая все формальности, разумеется. Потому что все японцы, которые вслух критикуют императорский двор, сильно рискуют — например, привлечь внимание уёку [22] Ультраправые группировки в Японии. . В нашей стране до сих пор существуют табу... Вот откуда могущество комика, которому позволено говорить всё, что придёт в голову. Смех может стать опасным оружием, если с ним умело обращаться. Поэтому, видимо, те, кто работает со мной, так внимательно следят, чтобы я не встретился с императором. Похоже, они очень боятся, как бы я вдруг не завёл с ним неподобающий разговор.

Через два года после этой беседы Такеши, Китано, к своему изумлению, всё же получил приглашение от императора, на чайную церемонию. Спустя несколько дней после визита во Дворец (13 ноября 2009 г.) он рассказывал мне, смеясь: «При дворе меня игнорировали, а императорская семья вдруг пригласила на tea party. В присутствии императора вокруг меня находилось около дюжины агентов безопасности. Наверно, они должны были убедиться, что я не наделаю глупостей или не скажу какую-нибудь бестактность Его Величеству».