Ареф Минеев - Пять лет на острове Врангеля

Ремонт был закончен 29 мая. Люди собирались улетать.

Я решил отправить на материк Траутмана. С прилетом Иванова, он был у нас лишним человеком.

Я предложил Траутману собрать свое имущество, передать радиостанцию и все дела Иванову и быть готовым к отлету.

30 мая, утром начали подготовку к старту. Фарих со Старцевым на нарте объехал бухту, нашел удобную по его мнению площадку для взлета.

Самолет на льду. Люди по местам. Мотор работает. Фарих дает полный газ, и самолет ринулся вперед. Но вот он на полном ходу остановился. Мы бросились к нему. Оказалось, что башмак костыля попал в трещину, зарылся под корку льда и остановил самолет. Минут пятнадцать мы возились, чтобы освободить башмак, а потом вывели самолет немного дальше. Через несколько минут машина была уже в воздухе.

Часа полтора после отлета самолета мы провели тревожно, ожидая известий с мыса Северного о прибытии улетевших. Потом Иванов сообщил, что самолет благополучно опустился на мысе Северном.

Теперь мы имели связь с материком и могли в любое время запросить и получить нужные сведения. Радист Иванов держал связь регулярно, причем, так как у нас был недостаток в радиолампах для большого передатчика, Иванову после прилета пришлось работать с мысом Шмидта не передатчиком, а помощью регенеративного приемника. Включив в цепь антенны ключ, он прекрасно работал с мысом Шмидта.

Насколько мне помнится, ему почти совсем не приходилось пользоваться большим передатчиком.

В июне мы начали получать телеграммы от вновь назначенного начальника острова Семенчука, готовившегося к отъезду на остров.

Как и в прошлые годы, я с помощью Старцева и Таяна все перемеривал, перевешивал, пересчитывал, записывал в инвентаризационную опись, готовил акты сдачи и приема хозяйства.

К моменту отправления «Красина» к острову Врангеля лед значительно улучшился и был проходим даже и не для ледокола.

Все складывалось к тому, что нам, наконец, удастся вырваться с острова и закончить нашу столь затянувшуюся зимовку. Понемногу начали готовиться к отъезду. В предыдущие годы нам и в голову не приходило укладывать личные вещи. Не до них было. Вероятность прихода судна была невелика, и мы не беспокоили себя сборами.

Теперь же мы занялись и личным багажом.

Наконец мы получили сообщение, что «Красин» вышел в бухту Провидения. Туда же из Владивостока несколько позже ушел пароход «Совет», на котором было снабжение для острова Врангеля и зимовщиков. 10 августа пароход «Совет» добрался в бухту Провидения, где его уже несколько дней ожидал «Красин», который, приняв грузы и людей, должен был отправиться к нам. Наконец узнаем, что «Красин» вышел к острову.

20 августа я получил от начальника экспедиции на «Красине» Петра Ивановича Смирнова телеграмму, из которой было видно, что они подошли к острову у мыса Пиллер и сейчас идут параллельно берегу — к бухте Роджерс — и через несколько часов предполагают быть у нас.

Все, за исключением радиста, вышли наружу. Кто мог, вооружился биноклем. От зрительной трубы не отходили, вглядывались в ту точку горизонта, где из-за мыса Гавайи должен был показаться корабль.

Сначала показался легкий дымок. Мы спорили — дым это или облачко. Но вот и корпус судна выдвинулся из-за мыса. Он был еще очень далеко, неразличимый простым глазом. В бинокль был виден небольшой «утюжок» с дымящимися трубами. Нам казалось, что судно идет очень быстро и что оно вот-вот будет у нас.

Совершенно неожиданно навалился туман и скрыл от нас ледокол. Уже к склону дня за косой в конце бухты Роджерс мы начали различать какую-то темную громаду, смутно проступавшую через туман. Мы решили, что это «Красин».

С ледокола нам телеграфировали, что они принуждены остановиться, опасаясь из-за тумана и из-за мелкого дна сесть на мель.

Ночью туман совсем рассеялся. «Красин» был прекрасно виден и казался очень близким. На ледоколе зажгли прожектор, и его лучи, попадая через окно в нашу комнату, освещали ее так ярко, как будто бы мы зажигали сильную — во много сот ватт — электрическую лампу. «Красин» остановился на ночь.

Нам казалось, что он близко — рукой подать. Издали виднелись большие разводья, и я решил добраться до ледокола. Взяв с собой Старцева и Таяна, я отправился к «Красину». Но чем дальше мы отходили от берега, — тем гуще становился лед, а «Красин» ближе не становился. Дальше, без риска быть раздавленными, мы двигаться не могли. Остановились у большого ропака, выбрались на него и в бинокли и невооруженным глазом смотрели на судно. Судно было так близко, что совершенно ясно были слышны шум пара, голоса людей и лай собак. Какой-то эскимос, очевидно, кормил собак, кричал на них и ругался. Таяну казалось, что он по голосу узнает этого эскимоса.

Мы долго еще крутились по воде, но потом, убедившись в тщетности своих усилий, повернули обратно.

Эту ночь никто не спал на Роджерсе, а если и спал, то в «полглаза», то-и-дело выбегая взглянуть, не подошел ли «Красин».

Рано утром «Красин», как-то незаметно для нас, подошел, как казалось, почти вплоть к Роджерсу. Он стоял на чистой воде, за ним же громоздились льды.

Я взял с собою Иванова, Демидова, Таяна и Старцева и на вельботе отправился на судно. Подходя к «Красину», мы видели на нем все население его, он был до самого мостика завален строительными материалами и всяким снаряжением и больше походил на грузовоз, чем на ледокол. Приземистая, утюгообразная громада становилась все ближе и ближе. Вот мы уже у самого борта. Подходим к трапу. Сверху нас приветствовали люди, хлопали затворы аппаратов, кинооператор неутомимо крутил ручку аппарата.

Подойдя к трапу, я поднялся на судно. У трапа меня встретили начальник экспедиции Смирнов, начальник острова Семенчук и весь остальной состав экспедиции. Тут же был наш старый знакомец, — правда, только по телеграфу, — Евгенов, оказавший нам такую большую помощь летом 1932 года. Тут увидел я Березкина, с которым вместе плыл на «Литке» в 1929 году на остров.

Было радостно увидеть и старых знакомцев, и новых людей.

После первых слов приветствий, рукопожатий и поцелуев, я отправил вельбот обратно, испросив разрешение начальника экспедиции привезти на корабль эскимосов.

Через некоторое время на корабле было все население острова Врангеля, а на суше остались только собаки.

…Так закончилась наша зимовка, начатая пять лет назад — 29 августа 1929 года.

В 1921 году к острову Врангеля подошло судно под британским флагом. Это был не случайный заход. Не наука, не обстоятельства, а хищническое стремление отторгнуть от РСФСР затерявшийся во льдах кусок его территории двигало людьми, пришедшими на судне.