Александр Пресняков - Над волнами Балтики

Мы принимаем американские "Бостоны А-20ж". Эти машины сделаны в варианте штурмовиков. Вместо передней штурманской кабины на них установлена батарея из четырех двадцатимиллиметровых пушен и двух крупнокалиберных пулеметов. Пригнали их наши летчики через Аляску и Дальний Восток".

"18 марта. Облетали все самолеты. Моторы и прочие механизмы исправны. Готовимся к перелету домой. У нас все в порядке. Настроение у ребят бодрое, хотя предстоит дороженька длинная. Погодные условия сложные, особенно в марте..."

"22 марта. Все мне кажется или сном, или сказкой. Только вчера мы всей группой благополучно приземлились на нашем тыловом аэродроме, а сегодня мой экипаж прилетел в Москву..."

Помню, тогда вбежал я домой, уселся на подоконник - вижу Москву-реку, здание МОГЭС, Кремлевские башни, гляжу на них и не верю. А рядом суетится растерявшаяся мама. Не знает, куда посадить, чем угостить. Потом вдруг всплеснула руками. Оказалось, что и угощать-то нас нечем.

Иванов и Скляренко недоуменно глядят на меня. Им непонятно, почему я медлю, не подаю команду открыть чемоданы. В них и консервы, и колбаса, и много всего другого. Шутка ли, летный паек на трех человек на полмесяца. Я же любуюсь сияющей мамой, смотрю, как она хлопочет, волнуется, и не решаюсь вмешаться в ее заботы. В них наша общая радость.

...Произошло все совсем неожиданно. На аэродроме мы приземлились под вечер. Грязные и усталые, сразу помчались в баню. А тут срочный вызов к командиру нашей перегоночной группы майору Пономаренко. Запыхавшийся, вбегаю в штаб. Пономаренко с Борзовым загадочно улыбаются, предлагают присесть.

- Приказано один самолет переделать под наше вооружение, - наконец говорит Илья Неофитович. - Нужно лететь в Москву на завод. Решили тебе поручить. Не возражаешь? Другая кандидатура тоже имеется. Борзову бы нужно с родными увидеться. Однако он не согласен. Еще и другая задача перед ним поставлена - летчиков срочно переучить.

- Соглашайся, - смеется Иван Иванович. - Я в другой раз наверстаю. Ты ведь тоже москвич.

- А может, все-таки вы полетите? Я уже был. Год назад...

- Исключено, - вздыхает Иван Иванович. - В этот раз уступаю тебе, а в другой - не просись, не пущу.

Если Борзов сказал, значит, точка. Характер его мне известен. Не человек, а кремень. В воздухе виртуоз. Под Двинском на его экипаж "мессеры" навалились. Дрался он с хладнокровным упорством, мастерски уходя от ударов. Даже когда подожгли, не покинул машину. Обгоревший, привел дымящийся самолет и посадил на аэродроме. Казалось, он больше не будет летчиком. Однако Борзов не только поправился, но и снова сел за штурвал самолета. И опять полеты, бои...

В сентябре сорок первого его подбивают вторично над колоннами танков под станцией Тосно. Вспыхнувший самолет с трудом повинуется летчику. Борзов покидает машину последним. Приземлившись на вражеской территории, шесть суток ведет экипаж по лесам и болотам, обходя фашистские гарнизоны, населенные пункты, дороги. На седьмые выходит к своим.

Чуть подлечившись, он снова в воздухе: бомбит врагов днем и ночью, сбрасывает торпеды на корабли, ставит мины. На груди два ордена Красного Знамени. Лицо волевое, открытое. Взгляд независимый, дерзкий, решительный...

- Значит, летишь? Ну добро, на здоровье. Сядешь в московском аэропорту - сразу рули на завод. Там тебя должны встретить инженеры из Главного управления.

...Мама всплеснула руками:

- Зачем так много продуктов? Хоть недельку побудете? Я бы для вас постаралась. Продуктов вон сколько с собой привезли. А сами худущие, синие. Только и красят вас ордена. Судимость-то сняли? - добавляет она неожиданно.

- А это откуда известно?

- Думаешь, если простая да старая, значит, не смыслю ни в чем? В Москву не вы одни прилетаете. Форма у морских летчиков видная, замечаю ее еще издали. Встречу на улице незнакомого паренька - подхожу: "Вы не с Балтики?" Если с другого моря, то извиняюсь. А уж если балтиец мне попадется - не отпущу. Все разузнаю доподлинно. Да и люди душевные, откровенные. От матери ничего не скрывают.

В коридоре звонок.

- Ты сиди. Я открою.

Шурочка на пороге. Застыла от неожиданности. Смотрит и, видно, не верит...

"25 марта. На заводе уже нас признали. В проходной пропускают без предъявления пропуска. Самолет закатили в огромный цех ангарного типа. Тут же размещаются всевозможные станки, верстаки и другое необходимое оборудование. В рабочей бригаде одна молодежь допризывного возраста. Только мастер - вернувшийся по ранению фронтовик..."

В первые сутки заводские инженеры выдали рабочие чертежи на переоборудование машин. Надо дополнительно установить подкрылевые держатели для торпед, мин и бомб, а в фюзеляжном бомбоотсеке - бензиновый бак большой емкости. Кабину для штурмана оборудуют в хвостовой части фюзеляжа, а для стрелка-радиста поставят турельную башню с крупнокалиберным пулеметом.

Вечером над самолетом появился плакат:

"РЕБЯТА! САМОЛЕТ НУЖЕН ФРОНТУ. ВЫПОЛНИМ БОЕВУЮ ЗАДАЧУ ДОСРОЧНО!"

И закипела работа. Парни и девушки буквально облепили машину. Сверлят, пилят, клепают. Работают чисто, аккуратно, самоотверженно, не считаясь с затратой сил и времени.

Мы, консультанты, определяем, что и как нужно сделать. Ребята нас очень внимательно слушают, беспрекословно выполняют все указания.

Москва изменилась, стала строгая, деловая. К -военным везде относятся с исключительным уважением, стараются нигде не задерживать. Приятно, когда тебе говорят: "Проходите, товарищ. Вам нужно быстрее".

Всем экипажем сходили на Красную площадь, постояли перед Мавзолеем Владимира Ильича, полюбовались ажурной архитектурой Кремлевских башен, неповторимым творением русского зодчества - собором Василия Блаженного.

- Твердыня Отечества, ее мозг, ее сердце, - проговорил Иванов, восхищенно осматриваясь. - Здесь все народное, русское. И никому, кроме нас, тут не бывать во веки веков!

"3 апреля. Снова перелетели на свой полковой аэродром. Сделали самолет на три дня раньше срока. На наш взгляд, машина получилась удачная. Теперь у нее грузоподъемность и продолжительность полета не уступают нашим отечественным торпедоносцам. Здесь ее сдали в дивизионные мастерские. Она будет являться эталоном для переделки всех остальных.

Завтра опять летим в глубокий тыл. В составе перегоночной группы уже десять экипажей. Командиром назначен майор Пономаренко. Борзов остается продолжать переучивание летного состава".

"7 апреля. Сибирь встретила нас непогодой. С утра моросит мелкий дождик со снегом. Самолеты обледенели. Облетывать их невозможно.

Вечером прогулялись по городу. На улицах непривычно горит электричество, но гуляющей публики незаметно. Народ кругом трудовой. Прохожие быстро шагают по тротуарам, торопятся на работу в ночную смену. Окна в домах не зашторены. О световой маскировке местные жители даже представления не имеют. В парке работает ресторан, играет эстрадный оркестр. Такого мы с довоенного времени не встречали. Решили зайти, посмотреть. В зале пусто и неприветливо. Мы вчетвером присели за столик. Тучный розовощекий официант услужливо пояснил: