Гертруда Кирхейзен - Женщины вокруг Наполеона

Дороги в окрестностях Шенбрунна были очень плохи и ухабисты. Преданный слуга не находил слов, чтобы изобразить всю заботливость, которой Наполеон окружал Марию. «Будьте осторожны, Констан, – каждый раз напоминал он ему, как только слуга отправлялся в путь, – смотрите, чтобы не опрокинуться. Уверены ли вы в ловкости кучера? В хорошем ли состоянии экипаж?» Один раз действительно случилась маленькая катастрофа. Однако графиня Мария так счастливо упала на Констана, что не получила ни малейшего повреждения и могла в полной целости и сохранности поспешить в объятия своего возлюбленного. Наполеон осыпал ее градом поцелуев и выражений нежности, точно она пришла к нему, спасшись от страшной опасности. Когда же ему стало известно, что Мария в Шенбрунне почувствовала себя матерью, то чаша его счастья наполнилась до краев. Теперь он окружил ее всеми заботами и попечениями, какие только может изобрести истинная любовь. Теперь он любил ее еще больше, еще горячее, чем прежде.

В середине октября пробил час разлуки. После заключения мира Наполеон вернулся во Францию, а Мария отправилась в Польшу, чтобы там в замке Валевич произвести на свет ребенка, которого она носила под сердцем. Там он появился на свет 4 мая 1810 года и был назван Флорианом-Александром-Иосифом. Известно, какую значительную роль сыграл этот потомок Наполеона позднее, при Второй Империи, в противоположность своему брату по отцу, графу Леону [33] .

Несколько месяцев спустя после рождения ребенка Мария Валевская снова поспешила в Париж, чтобы быть около возлюбленного. Но во время ее отсутствия в империи произошли значительные перемены. Теперь на троне рядом с Наполеоном сидела новая, молодая государыня, которая вскоре должна была подарить стране так давно желанного наследника. Теперь Мария-Луиза занимала все помыслы Наполеона. Что же оставалось у него теперь для возлюбленной? Она привела к нему своего сына, дитя победителя при Ваграме. Наполеон поцеловал его так же нежно, как целовал когда-то мать, и не замедлил назвать его «имперским графом». Но приемам графини в тюильрийском дворце наступил конец. Там поселилась эрцгерцогиня, и Наполеон считал своей священнейшей обязанностью сохранять верность этой неиспорченной женщине, матери его законного сына, основательнице его династии. Таким образом, как и Жозефине, Марии пришлось довольствоваться лишь дружбой человека, которого она все еще любила. В дни своего счастья она подарила ему узенькое золотое колечко, на котором были выгравированы слова: «Если ты перестанешь меня любить, то не забудь, что я люблю тебя!».

И Наполеон не забывал этого никогда. Может быть, и он никогда не переставал любить ее, потому что в Марии-Луизе он любил не женщину, а царскую дочь. И теперь он продолжал окружать Марию Валевскую величайшей заботливостью. На Дюрока по-прежнему была возложена обязанность исполнять все ее желания. На свою жизнь она получала 10 000 франков ежемесячно из частных сумм императора. Маленький Александр не был, подобно Леону, отдан на воспитание в чужие руки, потому что Наполеон понимал, что такая мать будет наилучшей и достойнейшей воспитательницей для своего сына. Опекуном для него он назначил главного канцлера Камбасереса. Мария часто приводила своего маленького сына к отцу в Тюильри, а также и в Мальмезон, к покинутой Жозефине, которая осыпала и мать, и ребенка ласками и подарками. Александр, как и Леон, был точным портретом своего отца. В 1812 году, во время своего пребывания в Кенигсберге, Наполеон передал ему в майоратное владение земли близ Неаполя, приносившие 169 516 франков годового дохода. Пользование этим майоратом до совершеннолетия ребенка было предоставлено матери без обязательства отдавать отчет в трате денег. По достижении совершеннолетия молодой граф Валевский вступал во владение майоратом и должен был выплачивать своей матери ежегодную ренту в 50 000 франков. Так одновременно заботился император о будущности своего сына и своей возлюбленной.

Эта последняя в начале русской кампании отправилась в Варшаву под предлогом устройства разных семейных дел, а в действительности в надежде, что ее позовут на главную квартиру. Но она ошиблась в рассчете. Даже вдали от Марии-Луизы Наполеон остался верен своему принципу. До некоторой степени в виде вознаграждения за обманутую надежду аббату де-Праду, посланнику императора в Варшаве, было предписано оказывать графине Валевской всевозможнейший почет, который оказывается только или природным принцессам, или же официальным фавориткам. Но это отнюдь не понравилось Марии и глубоко возмутило ее чуткую и тактичную натуру. И поэтому она поспешно уехала из Варшавы.

Наполеон был ей за это благодарен. Во время бегства из России он вспомнил о своей возлюбленной, которая в своем поместье Валевич жила воспоминаниями о счастливых днях своей любви к императору. Когда он проезжал через деревню Лович, в воеводстве Рава, он хотел даже сделать окольный путь, чтобы навестить ее. И понадобилось все красноречие главного шталмейстера Коленкура для того, чтобы отговорить императора от этого рискованного плана, который мог бы вовлечь его в большую опасность, так как казаки разъезжали по всей стране. И только тогда, когда он представил Наполеону соображение, насколько это показалось бы обидно императрице Марии-Луизе, если бы она об этом узнала, только тогда Наполеон отказался от своего намерения.

Мария всегда оставалась верным другом Наполеона. Как добрый гений, этот нежный женский образ парил над ним во время всех его несчастий. Она всегда оставалась беспритязательной, бескорыстной женщиной, сохранившей чувство любви к поверженному другу даже и тогда, когда от всего его величия осталось только одно воспоминание. Когда померкла его звезда, когда все его покинули, она одна была около него. Для нее он все еще был человек, которого она любила, которому она пожертвовала всем, которому она хотела бы посвятить всю свою жизнь и который, может быть, нуждался в ней в своем несчастье. В апреле 1814 года она целую ночь прождала в его передней, думая, что он позовет ее, чтобы найти утешение на ее груди. Но Наполеон находился в таком кризисе отчаяния и подавленности, что относился с полной апатией ко всему происходившему вокруг него. Он лежал на своей постели без сна, погруженный в самые мрачные думы, и забыл о женщине, которая ждала там, в передней, чтобы получить от него последний прощальный взгляд. Наконец, когда уже засерело печальное утро 13 апреля, Мария ушла, не получив прощального привета от возлюбленного.

Час спустя император вспомнил, что его подруга все еще ждала. Он хотел ее позвать, но было уже слишком поздно. Когда он узнал, что она ушла из Фонтенбло грустная и убитая, ему стало бесконечно жаль, что он не принял ее. «Бедная женщина, она будет чувствовать себя обиженной, – сказал он Констану. – Скажите ей, если увидите ее, что я об этом бесконечно сожалею. Но что мне делать, когда у меня столько разных мыслей вот здесь!» И он ударил себя рукой по лбу.