Леонид Шебаршин - КГБ шутит... Афоризмы от начальника советской разведки
- Название:КГБ шутит... Афоризмы от начальника советской разведки
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Алгоритм
- Год:2012
- ISBN:978-5-4438-0118-6
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Леонид Шебаршин - КГБ шутит... Афоризмы от начальника советской разведки краткое содержание
История, к сожалению, всегда остается орудием политики дня сегодняшнего, и тот, кто владеет прошлым, распоряжается и настоящим, и будущим. Но время неумолимо. Канет в прошлое и нынешняя Третья великая русская смута с ее неразберихой, разрухой, временными вождями и вековечными проблемами, с ее кровопролитными войнами, катастрофами, путчами и заговорами. Великая смута уйдет в прошлое, но по неизменному закону истории будет незримо присутствовать в жизни всех грядущих поколений русских людей так, как присутствует сейчас. И разве простой и грамотный русский человек с его упованиями, опасениями, радостями и горестями обречен уйти в ничто, не оставив никакого следа для любознательных потомков? Неужели никому не будет интересно, какие мысли одолевали жителя России в конце XX века, была ли у него душа не для официального предъявления, а для собственного пользования? Думается, что наши потомки могут оказаться любознательнее и добрее, чем можно было бы рассчитывать в наше неустроенное и жестокое время. Именно их вниманию предлагаются актуальные и остроумные афоризмы Леонида Шебаршина, которые интересны уже тем, что их автор долгие годы возглавлял внешнюю разведку КГБ СССР.
КГБ шутит... Афоризмы от начальника советской разведки - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Автору приятно вспоминать вечера с Медяниками, и он с сожалением прерывает воспоминания, надеясь, что Генерал расскажет все же подробнее о своем бывшем начальнике и вечном друге.
«Иногда, раза два в год, мы выходили с Я.П. на предвечернюю прогулку, на широченные в те годы пустыри, простиравшиеся на задворках дипломатического анклава. Неприметные наблюдатели давно уже отметили особые отношения советника и первого секретаря посольства и неоднократно докладывали об их совместных прогулках, выездах за город на рыбную ловлю (скуден улов в окрестных каналах и озерцах), выходах в ресторанчики с туземной восхитительной едой.
Идут два иностранца по извилистой каменистой дороге, о чем-то оживленно разговаривают, причем старший машет руками, растворяются в скоротечных сумерках. Следить за ними нетрудно, местность открытая, да и особого беспокойства они у контрразведки не вызывают. Путники скрываются за невысокой каменной грядой, поросшей колючкой, и слегка сторонятся, чтобы дать проехать черного цвета «Амбасса-дору» — скромной, местной сборки машине, отдаленно напоминающей формой и размерами нашу «Победу». (На таких «Амбассадорах», между прочим, ездит премьер-министр Индира Ганди и все члены ее кабинета. Они же, только покрашенные в желтый цвет, служат в качестве делийских такси. Это мелкий признак добротной демократии.)
«Амбассадор» с городскими, не дипломатическими номерами притормаживает, причем его стоп-сигналы не вспыхивают, распахивается дверца, и прогуливающиеся джентльмены резво размещаются на заднем сиденье. За рулем оперативный водитель, невозмутимый и опытный Костя Проценко. Костя докладывает, что за время прохождения проверочного маршрута никаких подозрительных моментов не отмечено, он чист, можно двигаться дальше. Ничего подозрительного не отметили и мы. Извилистая дорога позволяла провериться. Вперед!
Еще ровно сорок (не тридцать пять и не сорок пять) минут езды — и мы в пригороде, на абсолютно темной, извивающейся меж холмиками дороге. В свете фар мелькает рогатый индуистский храм, левее, на высокой горе, — зубчатые стены старинной мусульманской крепости. Индия засыпает.
Через две минуты — два километра — появляются встречные фары, мигают: два коротких. Мигаем мы: два коротких и один длинный. Машины сближаются и на мгновение останавливаются, предательские стоп-сигналы не зажигаются, никакой наблюдатель моментального рандеву заметить не может. Увесистый полотняный мешочек переходит из окна в окно. Дело сделано. Обратная дорога занимает не сорок а двадцать минут. В сводках «наружки» будет отмечено, что такие-то прогуливались в течение одного часа пятнадцати минут. («Бешеные собаки и иностранцы...» Истинно восточные, не европеизированные люди не любят ходить пешком. Терпеть не может ходоков и «наружка». Пеший наружник вне толпы гол и беззащитен. Профессиональная солидарность даже заставляет иногда его пожалеть.)»
Медяник и Шабров выполняли поручение Инстанции — так именовалась высшая власть Советского Союза — Центральный Комитет КПСС. Название ЦК, в свою очередь, маскировало реальную власть — членов политбюро и их помощников. Выполненное поручение означало, что в течение полугода братская партия не будет испытывать затруднений с финансами.
Служба не любила эти поручения, было в них что-то сомнительное с точки зрения ее, Службы, профессионального предназначения, что-то более нормального уровня политически рискованное. Она выполняла подобные поручения по всему миру и, к чести ее, за многие годы не допустила ни одного провала. Уже в 1990 году, когда Медяник страдал на заслуженном отдыхе, когда разламывалась всесильная Инстанция, Служба, возглавляемая Шабровым, вдруг спросила у Инстанции: стоит ли продолжать эту опасную практику? Ответом было молчание. Todo claro, все ясно. Уже засланные в резидентуры деньги постепенно вернулись домой. Мировое коммунистическое движение приказало долго жить.
Яков Прокофьевич отреагировал: «К тому и шло!». Горечи в его словах не было. Седовласый и седоусый, слегка согбенный, но не стертый годами мудрец, неуемная душа, бьющаяся в слабеющем теле, он знал цену людей, вещей и событий, никого не осуждал и ничему не удивлялся. В другой жизни он мог бы быть святым.
Люди молодые, энергичные, несущиеся вскачь по дороге жизни, едва ли могут вообразить, насколько трудно вспоминается настоящее прошлое, как трудно ветерану восстанавливать былое. Интересно ли оно кому- то, помимо историков, которых становится все меньше и меньше в нашем Отечестве? Да, пожалуй, и этому вымирающему племени когда-то потребуются обрывки чьих- то воспоминаний лишь для подтверждения быстротекущих модных заблуждений своего времени. Потомки? Презумпция разумности будущих поколений, лишенная прочного основания... «Прадедушка был чем-то вроде Пентиума?»
И так может быть.
УСТАЛОСТЬ
Неоднократно в своей жизни приходилось Генералу уставать. Приятной была усталость (приятной в воспоминании), когда он с тремя коллегами-студентами перегрузил из железнодорожного вагона на станции Ярославская-Товарная сорок тонн картошки в подъезжавшие трехтонки. Десять тонн, десять тысяч килограммов на брата. Бригадой руководил Алексей Пьянов, его бицепсы разрывали тонкие рукава тенниски (так называлась тогда рубашка с короткими рукавчиками). Что такое теннис, мы, разумеется, знали, но понаслышке. Будущий генерал елозил с большой плетеной корзиной по полу фантастически огромного вагона, волок эту корзину к двери и с натужным уханьем высыпал в ненасытный кузов грузовика. Где-то на седьмой тонне стали отказывать ноги, корзина выпадала из рук, пот заливал глаза, хотя смотреть в темном вагоне все равно было не на что. Кошмарная ночь кончилась, следующие сутки прошли в каком-то тумане, но зато через пару дней, в субботу, счастливый и довольный собой студент получил пятьдесят рублей. Их хватило на то, чтобы купить два билета и чувствовать себя джентльменом на концерте в Колонном зале. Кто-то, кажется артист по фамилии Сорокин, читал со сцены «Двенадцать стульев». В 53-м это была почти крамола.
Добрая, хорошая усталость чувствовалась во всех жилочках тощего студенческого тела — обиталища простоватой и беспокойной души. Кстати, Алексей Пьянов, человек из провинции, лишенный стипендии за трояк по китайскому, жил — не билеты для развлечений со знакомой девушкой покупал, а жил — этим каторжным трудом грузчика. Прозвище у Лешки в узком кругу любителей гребно-парусного спорта (был и такой спорт в Институте востоковедения) было «Командор».
«Все это отголоски счастливой чужой жизни, — писал Генерал. — Была веселая, яростная усталость от круглосуточной работы в Дели. В шесть утра я выезжал к своему доброму приятелю, по привычке немного проверялся, но где на свете есть та «наружка», которая любит работать на рассвете? Честно говоря, не было нужды во всяких ухищрениях, контакт был официальным, и даже больше, в нем была заинтересована всесильный тогда премьер покойная Индира Ганди. За утренним разговором, иногда невыносимо пустым, иногда настолько занятным, что хотелось сейчас же, немедленно доложить о нем в Москву, следовал долгий — бумаги, беседы, совещания и еще беседы, бумаги — день, затем короткая, в стакан чая и бутерброд, передышка и вновь движение — до часу, а то и до двух ночи. Во всем этом напоре людей, встреч, известий, событий надо было находить время для того, чтобы писать требовательной Москве — она никогда не смыкала ока.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: