Леонид Власов - Маннергейм

Время работало против финнов. Их силы таяли, помощь из-за рубежа была недостаточной. Красная армия с потерями не считалась. Все это вело к неизбежному падению «линии Маннергейма». Пока военные успехи Красной армии были незначительными, Москва — по соображениям престижа — не могла согласиться на мирные переговоры. В начале января Таннер установил в Стокгольме контакты с послом СССР в Швеции Александрой Михайловной Коллонтай, которая в конце января сообщила ему, что Советский Союз в принципе не возражает против заключения договора. Густав Маннергейм оптимистически оценивал обстановку в Финляндии и считал, что не надо спешить с миром. По его мнению, если Франция захочет помочь Финляндии войсками, то они должны высадиться в Архангельске, чтобы Германия не имела причин для вмешательства.

Фельдмаршал, ранее запретивший принимать русских, живущих в Финляндии, в армию, отменил свое решение, приказав начать их мобилизацию. В письмах своим друзьям во Францию он писал: «Я с интересом слежу за всем тем, что касается русских, здесь, в Финляндии…»

Оценивая действия финской авиации и видя явное преимущество в воздушных боях советских истребителей, Маннергейм запретил участвовать в них своим «фоккерам». Было приказано командующему авиацией сосредоточиться на борьбе с русскими самолетами — разведчиками и бомбардировщиками.

6 января 1940 года пара финских истребителей одержала самую впечатляющую победу в дни войны — сбила семь советских бомбардировщиков ДБ-3, которые шли без сопровождения. Эти единичные успехи финнов не могли привести к изменению боевой ситуации. Массированные налеты советских бомбардировщиков продолжались. Больше всех пострадал от советских бомб Выборг. Его бомбили 64 раза, обрушив на город 4700 бомб. Советские летчики здесь, в небе Финляндии, практически выполняли кровожадное желание Сталина: «Побольше бомб надо давать противнику для того, чтобы оглушить его, перевернуть вверх дном его города…» Хотя были и другие факты. Ставка Главного военного совета в своей директиве от 18 января 1940 года № 01 199 пишет командующему 8-й армией: «…совершенно непонятно бездействие вашей авиации. Несмотря на слабую финскую авиацию, вся авиация армии занимается лишь сбрасыванием продуктов и прикрытием сбрасывающих самолетов…» [10] РГВА. Ф. 37 977. Оп. 1. Д. 233.

26 января 1940 года в Главной ставке в Миккели состоялась встреча премьер-министра Ристо Рюти с Маннергеймом, который, как и прежде, был оптимистом, о чем говорила его фраза: «Времена тяжелые, но духом я не падаю. Надеюсь, будет лучше…» «Мир надо заключать, — говорил фельдмаршал, — когда время будет благоприятным для принятия умеренных условий, если получим с Запада тяжелые орудия и положение с добровольцами исправится…» Рюти рассказал барону, что в Амстердаме неизвестный поднял финский флаг на мачте советского турбоэлектрохода «Иосиф Сталин», и о том, что лауреат Нобелевской премии 1937 года венгерский врач профессор Сент-Георги передал свою золотую медаль в фонд помощи Финляндии. Маннергейм показал премьер-министру полученное им обращение русских писателей-эмигрантов во главе с Иваном Буниным и письмо великого князя Владимира, в которых они осуждали советскую агрессию.

Генерал Айро доложил фельдмаршалу о глубокой блестящей разведке финской диверсионной группы, которая без потерь прошла по советским тылам до поселка Райвола.

Маннергейм считал, что вмешательство западных стран в дела Финляндии чревато нежелательными результатами. Под видом оказания помощи Лондон и Париж превратят Советско-финскую войну в объединенный поход стран Запада против СССР. В этом случае Финляндия и Советский Союз окажутся втянутыми во Вторую мировую войну. Он считал, что, если западные страны «подбросят» Финляндии 20 тысяч человек, этого будет достаточно, чтобы продержаться до весны, а там видно будет.

Фельдмаршал начал сомневаться в поведении Германии, боясь, что в военном отношении она вскоре поддержит Советский Союз, и успокоился только тогда, когда немцы официально сообщили финнам, что их операция будет направлена против Дании и Норвегии. По просьбе фельдмаршала президент Кюэсти Каллио увеличил денежное содержание солдат и офицеров.

1 февраля 1940 года на всех участках фронта, которые занимал 2-й армейский финский корпус, началось советское наступление. Главный удар был направлен на участок Сумма. После мощной артподготовки удар нанесли 500 советских бомбардировщиков. В бой, как обычно, вступили массы танков, и под прикрытием дым завесы в атаку пошла пехота.

Однако продвижение советских войск было не столь «блестящим», о чем свидетельствует приказ командующего 9-й армией командиру особого стрелкового корпуса: «…почему целые роты убегают с поля боя, передавая в руки противника блиндажи? Почему отдельные танки без пехоты посылаются в бой в лесу для очистки района, захваченного противником?..» [11] РГВА. Ф. 34 980. Оп. 3. Д. 264.

Финны не дрогнули, отбив все атаки. Вспоминая это сражение, Маннергейм говорил: «Наши потери были огромны. Мы не всегда могли сдерживать вклинивающиеся в наши позиции русские танки и пехоту…»

Но это было только начало. Главное наступление началось 6 февраля, когда фронт Красной армии расширился на запад и восток. Советские командиры не жалели ни танков, ни солдат. Потери были огромные.

Соединения финской армии оборонялись на пределе человеческих возможностей. Бойцы из резервов, которые Маннергейм перебрасывал с участка на участок, тоже не отдыхали.

10 февраля 1940 года закончился первый период Советско-финской войны, о котором фельдмаршал писал: «Положение во многих отношениях сложилось иначе, чем можно было ожидать. Финская армия записала в свой актив успехи, каковыми явились бои у Толваярви и Суомуссальми, где удалось нанести поражение противнику. Да и на других участках фронта наступление русских было отражено».

В Миккели состоялась еще одна встреча Маннергейма с финскими государственными деятелями, вновь шел разговор о мире, причем фельдмаршал был не особо категоричен.

Генерал-лейтенант Хуго Эстерман доложил Маннергейму, что русские начали проявлять особый интерес к району Тайпале, где непрерывно шли аэрофотосъемка и ожесточенные обстрелы, больше чем на других участках фронта. «Наши ожидания очень тягостны, — дополнил генерал. — Непрерывный огонь русских вызывает у солдат физическое и моральное истощение… Все наши перевозки идут только ночью».