Михаил Тухачевский - Как мы предавали Сталина

Здесь мы имеем дело с серьезными смысловыми искажениями, поскольку вот как на самом деле Тухачевский объяснял, почему он в конце концов перешел на сторону заговорщиков: «Тухачевский начал с того, что Красная Армия до фашистского переворота Гитлера в Германии готовилась против поляков и была способна разгромить польское государство. Однако при приходе Гитлера к власти в Германии, который сблокировался с поляками и развернул из 32 германских дивизий 108 дивизий, Красная Армия по сравнению с германской и польской армиями по своей численности была на 60–62 дивизии меньше» л. 59.

Таким образом, Тухачевский говорил не о 100 с лишним польских, а о 108 дивизиях германской и польской армий, и, вместе взятые, они, по словам маршала, превосходили численность РККА на 60–62 дивизии.

Откровенно неряшливы Хаустов и Самуэльсон при пересказе еще одной части буденновского послания: «Фельдман подчеркивал, что заговорщикам не удалось назначить на важные посты своих людей, поскольку против этого категорически возражал нарком обороны Ворошилов».

А вот как тот же самый отрывок представлен в оригинале послания: «Фельдман признает, что многих из намеченных организацией кандидатов на ответственные должности назначить не удалось, потому что народный комиссар обороны часто не соглашался с его, Фельдмана, предложениями, хотя эти предложения и проходили с большим нажимом на наркома со стороны Якира, Уборевича, Гамарника и Фельдмана» л. 57.

Все три использованные Хаустовым и Самуэльсоном отрывка из письма Буденного отсутствуют в справке Шверника. Поэтому есть все основания считать, что Хаустову и Самуэльсону удалось познакомиться с каким-то более подробным документом, нежели справка Шверника. С другой стороны, трудно вообразить, что сами маститые авторы могли допустить столь грубые искажения да еще заменить подлинного адресата на вымышленного. Тем не менее сам такой документ, составленный на основе письма Буденного и, по-видимому, содержащий все указанные ошибки и неточности, действительно существует, так как Хаустов и Самуэльсон указывают его атрибуты в Архиве Президента РФ, но, в отличие от 19-страничного подлинника, объем этого документа – 14 страниц.

Все сказанное не оставляет места для сомнений в том, что составители справки Шверника явно избегали писать и не писали всей правды о деле Тухачевского и тем самым дезинформировали, вводили в заблуждение высших партийных руководителей. Очень может быть, что для тех же целей был изготовлен сокращенный вариант письма Буденного, который хотя и искажал его содержание, зато представлял события в нужном для составителей свете. Известно, что к такому приему прибегли некоторые из соратников Хрущева, выступавшие на июньском (1957) Пленуме ЦК КПСС, посвященном делу «антипартийной группы» В. М. Молотова, Г. М. Маленкова, Л. М. Кагановича, а затем повторившие тот же трюк на XXII съезде партии. Грубой фальсификации тогда подверглось покаянное ходатайство Якира о пощаде, в котором командарм сознается в совершенных им тяжких государственных преступлениях, но которое с помощью вымарывания отдельных фраз было представлено чуть не как письмо-протест против совершаемых против него несправедливостей.

Трудно вообразить, что архивисты и другие рядовые сотрудники, привлеченные к работе над справкой Шверника, по собственной инициативе решились на передачу в партийные верха недостоверной информации. Скорее всего они действовали по указке руководителей аппарата ЦК КПСС, потребовавших от своих подчиненных представить «стопроцентные» доказательства невиновности казненных военачальников. Для чего им было предложено использовать только подлинные документы, ибо для фабрикации фальшивок требуются не только широкий кругозор и глубокие знания истории, но еще и профессиональные навыки в нескольких технических дисциплинах. Вот почему первоначально дело ограничивалось перепечаткой неких «рабочих материалов» (вроде изуродованного по содержанию ходатайства Якира), которые под пером одного из высокопоставленных партийных деятелей, хорошо знакомого с личными предпочтениями и антипатиями Хрущева, были отредактированы и включены в текст справки.

В любом случае, не сами партийные бонзы, а низовые работники, участвовавшие в подготовке справки Шверника, выполнили черновую работу по очистке документальных материалов от доказательств виновности Тухачевского и его единомышленников. Одновременно и тем же самым коллективом были найдены новые и отточены некоторые старые аргументы, которые по усмотрению партийного начальства могли бы служить подтверждением тезиса о фабрикации дела Тухачевского. Какая-то часть тех аргументов выглядела правдоподобно. Другая – нет. Незыблемым оставалось лишь одно: никто кроме узкого круга доверенных лиц не имел доступа к первичным источникам.

Нет причин сомневаться: Буденный со скрупулезной точностью изложил то, что происходило на процессе. На все 100 % удостовериться в том можно было бы, сверившись с текстом стенографической записи судебного заседания. Но в том-то и дело, что последняя вот уже несколько десятилетий недоступна для исследователей. А следовательно, ничего не остается, как обратиться к крупицам сведений в немногочисленных публикациях, отразившим содержание стенограммы процесса.

Одной из таких публикаций является статья Б. А. Викторова, опубликованная в 1988 г. в газете «Правда». Б. А. Викторов, бывший заместитель Главного военного прокурора армии и флота (1955–1967), поделился в своей статье наблюдениями и воспоминаниями, связанными с участием в «реабилитации» Тухачевского и других осужденных по тому же делу командиров Красной армии. Исправленный (и дополненный рядом небезынтересных подробностей) вариант того же очерка в 1990 г. вошел в книгу Викторова «Без грифа «секретно»«.

В статье и книге Викторов утверждает, что с судебно-следственными материалами по делу Тухачевского ему довелось познакомиться по долгу службы еще в 1950-е гг., в подтверждение чего им приводится несколько цитат, которые, если верить автору, почерпнуты из стенограммы процесса. Однако личное участие в реабилитации Тухачевского означает, что Викторов причастен к подготовке именно того криводушного «Определения № 4н-0280/57» Военной коллегии, о котором речь шла выше.

Ряд существенных неточностей мы находим у Викторова там, где он, к примеру, цитирует заявление М. П. Фриновского от 11 апреля 1939 г. Полный текст документа опубликован в 2006 г., поэтому легко убедиться, что у Фриновского нет ни слова в защиту или в оправдание осужденных военачальников. Более того, в той же самой записке Фриновский клеймит Бухарина, Рыкова, Ягоду и других деятелей за их участие в правотроцкистском заговоре. Но тщетно искать у Викторова упоминаний этих фактов; они просто отбрасываются, поскольку не вписываются в выстроенную им историческую конструкцию.