Сергей Нечаев - Талейран

Первым в марте 1811 года родился сын Луи, потом — дочь Доротея Шарлотта Эмилия (но она не прожила и нескольких дней), а в декабре 1813 года — еще один сын, которого назвали Александром Эдмоном.

Что же касается жены самого Талейрана, то ее лучшие дни к тому времени давно уже прошли. Она занималась в основном собственным домом, играя совсем незначительную роль. Ее былая красота поблекла, и они с Талейраном совсем отдалились друг от друга. В отличие от нее, юная Доротея «была удивительно красива и обладала блестящим умом» [381] 351 Bastide. Vie religieuse et politique de Talleyrand-Perigord. P. 297. .

А затем наступил и быстро прошел трагический 1812 год. Общие потери Наполеона в России «оцениваются специалистами в 380 тысяч человек. Это было крупнейшее поражение, какое когда-либо знала история» [382] 352 Тюлар. Наполеон, или Миф о «спасителе». С. 324. .

Вслед за ним началось Великое освобождение Европы…

Стремительно развивавшиеся события заставили Талейрана нервничать и судорожно искать выход из складывавшегося положения.

В своих «Мемуарах» он потом написал: «Когда, отвергая всякое разумное соглашение, Наполеон бросился в 1812 году в роковой поход против России, всякий рассудительный человек мог заранее указать день, когда, преследуемый оскорбленными им державами, он будет вынужден перейти Рейн и утратит власть, дарованную ему судьбой» [383] 353 Талейран. Мемуары. С. 281. .

Для Талейрана дальнейшая судьба императора была очевидна, и он еще более активизировал свою оппозицию ему, ибо, по его мнению, «побежденный Наполеон должен был исчезнуть с мировой сцены; такова судьба узурпаторов, потерпевших поражение» [384] 354 Там же. .

При этом Талейрана волновала как своя собственная судьба, так и вопрос о том, сколько опасностей должно было возникнуть для Франции после неизбежного поражения ее потерявшего чувство реальности императора.

Талейран писал: «Какими средствами можно было бы отвратить угрожавшие ей страдания? Какую форму правления следовало бы ей принять, чтобы противостоять этой ужасной катастрофе? Все это составляло важный предмет размышления для каждого доброго француза. <���…> По мере того как я наблюдал приближение ужасной развязки, я изучал и комбинировал все с большим вниманием и тщательностью те средства, которые еще оставались в нашем распоряжении. Это не означало ни предательства мною Наполеона, ни составления против него заговоров, хотя он не раз меня в этом обвинял. Я составлял заговоры лишь в те эпохи моей жизни, когда моими сообщниками были большинство французов и когда я мог вместе с ними искать пути к спасению родины. Недоверие ко мне Наполеона и его оскорбления не меняют ничего в истинном положении вещей, и я громко повторяю: никогда не существовало опасных для него заговорщиков, кроме него самого. Тем не менее в течение последних лет своего царствования он установил за мной самое гнусное наблюдение. Оно одно доказывает невозможность для меня в то время участвовать в заговорах, даже если бы у меня и была к ним склонность» [385] 355 Там же. С. 281–282. .

В последнем с Талейраном трудно не согласиться. При том наблюдении, что было установлено за ним, трудно было бы стать заговорщиком. С другой стороны, Талейран никогда не считал себя обязанным скрывать свое мнение, и его язвительное остроумие развернулось в 1812 году во всю свою ширь.

В октябре 1812 года генерал Мале предпринял в Париже смелую попытку свергнуть власть Наполеона. Конечно же мятеж был подавлен, но эти события заставили императора бросить свою разбитую армию в снегах России и срочно вернуться в Париж. Среди прочих неотложных дел он отдал приказ о проведении секретного расследования на предмет возможности участия в заговоре своего бывшего министра полиции Жозефа Фуше. Впрочем, никаких доказательств этого обнаружено не было. Однако это никоим образом не говорит о том, что Фуше совсем не был в курсе происходившего. Был, еще как был! И имел об этом весьма профессиональное суждение. Оно до такой степени интересно, что его хотелось бы привести практически без сокращений. Вот что написал Фуше в своих «Мемуарах» о заговоре Мале:

«Как Мале смог осуществить свой заговор, как смог стать хозяином в Париже?

Вы скажете, что не было никакого указа сената, но уверены ли вы, что внутри сената не существовало очага оппозиции, который мог действовать в зависимости от обстоятельств? Я настаиваю на факте, что среди ста тридцати сенаторов было, по меньшей мере, шестьдесят, находившихся под влиянием господина де Талейрана, господина де Семонвилля [386] Шарль Луи де Семонвиллъ (1759–1839) — маркиз, роялист по взглядам. Один из организаторов возвращения на трон Людовика XVIII. После Реставрации стал пэром-хранителем печати. и под моим собственным, которые оказали бы содействие любой революции в целях самоспасения или для демонстрации своего согласия с этим тройным влиянием. Подобная коалиция не была ни невозможной, ни неосуществимой.

Эта возможность объясняет создание Временного правительства, в которое вошли господа Матьё де Монморанси [387] Матьё де Монморанси-Лавалъ (1767–1826) — герцог. В годы Империи находился под полицейским надзором. Министр иностранных дел Франции в 1821–1822 годах. , Алексис де Ноай [388] Луи Жозеф Алексис де Ноай (1783–1835) — граф, роялист, адъютант графа д’Артуа. В 1809 году был арестован, затем эмигрировал в Швейцарию. , генерал Моро, префект граф Фрошо и еще пятый человек, которого не назвали. Замечательно! Этим пятым человеком был господин де Талейран, а я должен был заменить отсутствующего генерала Моро, имя которого стояло в списке либо на всякий случай, либо для того, чтобы польстить армии.

Что касается Мале, ценного инструмента, то он должен был уступить командование в Париже Массене [389] Андре Массена (1756–1817) — наполеоновский маршал. После поражения в Португалии был сослан Наполеоном командовать заштатным военным округом. , который, как и я, находился в отставке и немилости» [390] 356 Нечаев. Наполеон. Заговоры и покушения. С. 252–253. .

Потрясающее признание! Как видим, Фуше прямо обвиняет Талейрана в покровительстве заговору генерала Мале и называет его в числе членов незаконного Временного правительства.

Веры подобным признаниям Жозефа Фуше нет никакой, однако в этом деле имеется один весьма любопытный факт: по своим убеждениям расстрелянный Клод Франсуа Мале был якобинцем, а вот происходил он из древней аристократической семьи, принадлежавшей к роду… Перигоров.

Впрочем, это ровным счетом ничего не доказывает. К тому же кого только не называли в числе этого «Временного правительства»: и упомянутого Фуше, и маршала Ожеро, и Лазара Карно, и вице-адмирала Трюге, и сенаторов графа де Вольнэ с Домиником Жозефом Гара…