Сергей Нечаев - Талейран

Все главнейшие вопросы были разрешены так удовлетворительно для Франции, как только можно было надеяться, и даже лучше, чем она могла рассчитывать. В подробностях так же считались с ее особыми интересами, как и с интересами других стран.

С тех пор как державы оставили предубеждения и поняли, что для установления прочного порядка нужно, чтобы он предоставлял каждому государству те выгоды, на которые оно вправе рассчитывать, они добросовестно старались дать каждому то, что не могло вредить другому. Эта задача была громадна. Надо было восстановить то, что было разрушено в течение двадцатилетних смут, согласовать противоположные интересы при помощи справедливых решений, дать возмещение за частичный ущерб, предоставив другие преимущества, и даже подчинить идею абсолютного совершенства политических учреждений и справедливого распределения могущества задаче установления прочного мира.

Державам удалось преодолеть главные трудности; самые щекотливые вопросы были разрешены, они старались не оставить ни одного из них нерешенным. Германия должна была получить федеративную конституцию, которую она ждала от конгресса, что пресекло бы наблюдающееся там стремление общественного мнения к созданию двух лиг, южной и северной. Державы должны были создать в Италии при помощи справедливых и мудрых решений действительную преграду для возобновления частых революций, в течение веков терзавших ее народы. Конгресс обсуждал благодетельные меры, которыми можно было бы обеспечить обоюдные интересы разных стран, умножить их связи и усилить их многообразные промышленные и торговые сношения, усовершенствовав и облегчив все полезные виды общения в соответствии с началами либеральной политики.

Наконец, мы льстили себя надеждой, что конгресс увенчает свои труды и заменит мимолетные союзы, плод преходящих потребностей и расчетов, постоянной системой совместных гарантий и общего равновесия, в преимуществах которой мы убедили все державы. В осуществление этой идеи лорд Каслри составил очень хорошую статью. Оттоманской империи обеспечивалась неприкосновенность, и, может быть, сведения об этом, полученные ею от Англии и нас, способствовали ее решению отклонить все предложения, которые Бонапарт пытался ей делать. Таким образом, восстановленный в Европе порядок был бы поставлен под защиту всех заинтересованных сторон, которые могли бы мудро согласованными выступлениями или искренними совместными усилиями задушить при самом их зарождении все попытки его нарушить.

Тогда революции оказались бы приостановленными; правительства могли бы посвятить свои силы внутреннему управлению, действительным улучшениям, соответствующим потребностям и желаниям народов, и осуществлению многих благотворных планов, которое, к несчастью, было приостановлено вследствие опасностей и потрясений прошедшего времени.

Восстановление правительства Вашего Величества, все интересы, принципы и желания которого направлялись на сохранение мира, позволило Европе дать прочное основание своему успокоению и будущему счастью. Сохранение Вашего Величества на троне было необходимо для завершения этого великого дела. Оно было прервано ужасной катастрофой, разлучившей вас на некоторое время с вашими подданными. Пришлось пренебречь благоденствием народов, к которому все стремились, и заняться спасением их существования, поставленного под угрозу. Надо было отложить на другое время некоторые предположенные меры и разрешить некоторые вопросы менее законченно и обдуманно, чем в том случае, если бы можно было целиком посвятить себя им.

Так как конгресс был вынужден оставить незавершенными начатые им труды, то некоторые лица предлагали отложить подписание акта, который должен был их утвердить, до того времени, когда эти труды можно будет закончить.

Отдельные кабинеты начали уже действовать в этом смысле, может быть, с тайным желанием извлечь пользу из подготовлявшихся событий. Я счел бы подобную отсрочку очень большим несчастьем для Вашего Величества, даже не столько из-за неуверенности, которую она создала бы в отношении намерений держав, сколько из-за того впечатления, которое должен был произвести на общественное мнение Франции этот акт, интересующий в столь высокой степени всю Европу, и одной из главных сторон в котором является, несмотря на теперешние обстоятельства, Ваше Величество. Мне пришлось поэтому сделать все зависящее от меня, чтобы он был подписан, и я считаю себя счастливым, что державы, наконец, на это решились.

Уважение, которым должно пользоваться правительство Вашего Величества у иностранных дворов, не могло быть полным без того, чтобы и вашим подданным оказывалось уважение, естественно принадлежащее членам великой нации и утерянное французами в результате страха, который они внушали. С декабря 1814 года каждому прибывавшему в Вену французу оказывалось особое внимание, независимо от привлекших его туда дел. <���…> Я знаю цену, которую Ваше Величество придавало этому великому примирению, и я счастлив сказать вам, что ваши желания в этом отношении целиком осуществились [465] 428 Талейран. Мемуары. С. 320–330. .

Все было очень величественно и трагично. В центре собора был воздвигнут огромный катафалк, по углам которого возвышались четыре статуи: скорбящая Франция, плачущая Европа, Религия с завещанием Людовика XVI в руках и Надежда, поднявшая глаза к небу. На церемонии присутствовал весь цвет общества с австрийским и русским императорами во главе. Все, в том числе и женщины, были в черной одежде, без привычной позолоты и блеска. Единственным представителем Бурбонов был принц Леопольд Сицилийский. Хор, состоявший из 250 человек, исполнял произведения Сигизмунда Нойкомма, ученика Гайдна и одного из лучших органистов своего времени. Дирижировал оркестром знаменитый Антонио Сальери, и исполнялся специально написанный им для данного события реквием.

В «Мемуарах» Талейран написал: «Я должен отметить, что австрийские император и императрица оказали мне большую поддержку при устройстве прекрасной религиозной церемонии, совершенной в Вене 21 января 1815 года, на которой присутствовали все монархи и все выдающиеся лица, находившиеся тогда в столице Австрийской империи» [466] 429 Там же. С. 309. .

Вечером после церемонии Талейран организовал во дворце князя фон Кауница прием. Там он сделал сам себе комплимент:

— Церемония получилась возвышенной, поучительной, величественной…

Как видим, скромности этому человеку было не занимать. Но он пошел еще дальше, добавив в конце своей речи:

— Какой урок для королей, для всех людей! Да, господа, эта церемония — великий урок!