Софья Бенуа - Коко Шанель. Я и мои мужчины

Понятно, что с отъездом на войну миллионов мужчин женщинам пришлось перейти к несвойственному им прежде активному образу жизни. Новая реальность в виде обретенной свободы и независимости заставила женщин меняться не только внутренне, но и внешне. И Коко сыграла в этом процессе далеко не последнюю роль. Клиентки Коко стали носить струящиеся платья с отсутствием подчеркнутой талии, без акцента на бюст и ягодицы; отсутствие корсета и укороченные юбки делали женское тело более раскованным, но одновременно – более… простым и доступным. Пал барьер между мужчиной и женщиной в виде пышных изукрашенных нарядов, тонны мехов и бижутерии, тяжелых корсетов с кружевами, пуговицами и лентами, широкополых шляп с цветами и перьями… «Дамы недавнего прошлого, украшавшие собою трибуны ипподрома в Лоншане или Шантильи, увешанные бижутерией, точно ходячие рождественские елки, утопавшие в мехах и увенчанные экстравагантными шляпами-тортами, казались теперь анахронизмами из минувшего века». На смену этим жеманницам пришли женщины нового века: спортсменки, гольфистки, автомобилистки, деловые женщины, руководительницы предприятий, простые работницы и сестры милосердия.

«Шанель – это не мода, Шанель – это стиль» Модели в костюмах от Шанель, 20-е годы ХХ века

Коко Шанель – маленькая, непропорциональная, вечная девочка-подросток, тигрица под маской воробышка – сумела разрушить ненавистную ей моду.

Еще недавно, сообщают историки моды, главной заботой кутюрье был декоративный элемент женской одежды: богатые ткани, яркие краски, вышивки, кружева, оборки, рюшки, помпоны, различного рода бижутерия и всяческие сложные виды отделки. Но, по мнению Шанель, отныне приоритет следует отдать общему силуэту и линии, избавившись при этом от всех ненужных украшательств и финтифлюшек. Однако пройдет совсем немного времени, в Российской империи свершится страшная революция Лениных-Бланков, Троцких-Бронштейнов и прочей большевистской сволочи, и на просторы Франции в спешке станут стекаться лучшие умелицы и модистки дворянских кровей, и тогда, ставшие простыми работницами, швеями, моделями, они принесут новый стиль, известный как «русский стиль» Дома Шанель, – изысканный, утонченный, богатый на отделку и украшательство.

Еще одним важным нюансом, «запатентованным» в вечности мира моды , стала короткая стрижка от Коко. Еще ранее этим же – коротко стриженными волосами – могли гордиться так называемые русские революционерки еврейской национальности, обретающиеся на средства «мировой буржуазии» по Европам, где проходили обучение в деле мировой революции. Но им не могло принадлежать первенство в силу того, что их влияние на мир моды было слишком мало. Вернее, их влияние пролегало в сфере идеологии и террора, но никак не моды. Однако они оказали свое влияние на время, на обстоятельства и на ту же Шанель. Вот такой замкнутый круг.

«Ничто так не старит женщину, как слишком богатый костюм»

Модели в знаменитых костюмах из джерси от Шанель

Введя мальчишеский или жокейский стиль в женской моде, Коко понимает несоответствие длинных волос и тяжелых трудоемких причесок с ее новым стилем. И тогда вдруг решает, что ей очень к лицу короткие волосы, так открывается ее удлиненная шея, которой она по праву гордится. И вот весной 1917 года – с легкой руки Габриэль – в моду мгновенно входит новая прическа. Популярная газета «Журналь» сразу же подмечает феномен события, говоря, что «тенденция носить короткие стрижки распространилась среди женщин в какие-то несколько дней». Прическа, как и шитые наряды Шанель как нельзя лучше подходили для стиля «двуполой моды».

«Каждая женщина имеет тот возраст, какого заслуживает»

В эти стремительные, бурные годы у Шанель появилась новая наперсница, о которой она скажет в конце своей жизни: «У меня в жизни была одна-единственная подруга».

И тем самым перечеркнет все остальные близкие отношения, складывавшиеся еще в раннем детстве…

Этой незаурядной личностью, покорившей душу известной модистки, была пианистка Мися Годебска, чьим отцом был польский скульптор Киприан Годебский, пользовавшийся в свое время большой известностью в Европе. О самой девушке говорили: ноты она научилась читать раньше, чем буквы. Ее папаша слыл таким же беспутным, как и папаша Габриэль; Мися родилась (мать ее умерла сразу после родов) в момент, когда он крутил шашни с родственницей своей беременной супруги.

Урожденная Мария София Зинаида Годебска, мадам Натансон, мадам Эдвардс, мадам Серт, Мися, как называли ее на русский лад в кругах дягилевской антрепризы, и, наконец, просто Мизиа для всего художественного и светского Парижа. От французского писателя Поля Морана эта хищная красотка получила прозвище «пожирательница гениев».

Польско-бельгийская еврейка родилась в 1872 году в Санкт-Петербурге. Детство и юность провела в Бельгии, а потом навсегда переехала в Париж. «Родной язык – сообщают биографы Миси, – французский, которому твердое и слегка раскатистое «р», как находили ее друзья, придавало особый «славянский» шарм». Такая подмена понятий о картавом «славянском» р возникла ввиду необычного наплыва русских революционеров еврейской национальности, говоривших с таким характерным акцентом.

Мися Годебска, мадам Натансон, мадам Серт. Полотно Пьера-Огюста Ренуара – французского живописца, графика и скульптора, одного из основных представителей импрессионизма

Когда Мисе исполнилось пятнадцать лет, она получила приглашение на придворный бал. Прибыв во дворец и увидев в зеркале милую девушку в платье из голубого тюля с широким муаровым поясом, девушка пришла в такой восторг, что захотела поцеловать ее. Что и сделала: подошла к зеркалу и… коснулась губами собственного отражения. Весьма впечатляет, не правда ли? Этот эпизод раскрывает внутреннюю сущность роковой кокотки, сыгравшей свою странную роль в истории ХХ века.

Однако после успеха на балу Мися отказывается возвращаться в монастырь Сакре-Кер, куда ее пристроил отец и его третья супруга. И тогда, заняв у друга отца деньги, девочка сбегает из Парижа в Лондон. Что дало повод судачить, что в английскую столицу девушка бежала со своим любовником, который был на 40 лет ее старше. Уже через два месяца бесстыдница вернулась в Париж; и это уже была «совсем другая Мися – взрослая, независимая, знающая себе цену. Средства на жизнь зарабатывала уроками музыки, которые давала Бенкендорфам – семье русского посланника в Париже», – сообщает нам журналист И. Оболенский.