Юрий Пантелеев - Полвека на флоте (со страницами)

— Форсировать пролив удается ценой предельного напряжения сил и нервов. Идти приходится под минами, о борт лодки скрежещут минрепы. А отклонишься в сторону — заденешь за камни, — рассказывал мне командир дивизиона капитан-лейтенант А. Е. Орел (он в тот раз ходил на подлодке «Щ-311», которой командовал капитан-лейтенант Ф. Г. Вершинин). — Дно в проливе очень неровное, местами возвышаются огромные валуны, а то и подводные скалы. Подробных карт пролива у нас нет, идти же надо чуть ли не вплотную к островкам. А на них маяки с наблюдательными постами.

Форсировать Кваркен и действовать в Ботнике могли только самые умелые и отважные командиры. Пожалуй, наибольший успех выпал на долю Ф. Г. Вершинина — за один поход он потопил три вражеских транспорта. Его кораблю назначена была трудная позиция в северной части Ботнического залива, у порта Васа, где лед простирался на десяток миль от берега. Увидя транспорт, командир дивизиона Орел приказал преследовать противника надводным ходом. О борт скрежетали льдины. Они могли повредить корпус, винты, но подводники не сбавляли хода. Транспорт нагнали ночью. Открыли огонь из пушек. Артиллеристы справились с задачей. Транспорт запылал, а потом исчез среди льдин. Через четыре часа в темноте обнаружили второе вражеское судно. Его потопили быстро. С третьим судном сблизились в густом тумане. Стрелять было очень трудно: цель еле различалась. Все-таки отправили врага на дно. Судно шло с грузом жидкого топлива.

За короткий срок в Ботническом заливе побывало восемь наших подводных лодок. Одними из первых противолодочный рубеж в Кваркене преодолели подлодки «С-1» капитан-лейтенанта А. В. Трипольского и «Щ-319» канитан-лейтенанта Н. С. Агашина. Они блокировали

[131]

порты Раумо и Кристина, пока почти весь залив не покрылся льдом. Последним 19 января уходил из Ботнического залива капитан 3 ранга А. М. Коняев. Я хорошо помню, сколько нам пришлось пережить тогда. В проливе Кваркен «С-1» вынуждена была всплыть. И тут же ее зажало льдом. Получив сообщение об этом, мы стали лихорадочно думать, как помочь ей. Кто-то предложил даже просить Швецию, чтобы она послала свои ледоколы. Но это означало бы потерять корабль — он был бы интернирован вместе с командой. А с лодки поступали радиограммы одна другой тревожнее. Советский корабль атаковали вражеские самолеты. К счастью, бомбы упали в стороне. Подводникам удалось подбить один самолет, и от повторных атак противник отказался. Тем временем сама природа выручила наших товарищей: лед треснул, подвинулся, и «С-1» выскочила из его цепких объятий. Но не успели мы порадоваться, как поступило донесение капитана 3 ранга А. М. Коняева: «Щ-324» тоже зажата льдами. Коняев не просил о помощи, значит, надеялся на свои силы. Я давно знал этого высокого, худощавого человека с задумчивыми глазами. Спокойный, рассудительный, он нашел блестящий и единственно правильный выход. Зная, что впереди Балтийское море, которое еще не могло замерзнуть, он погрузился и пошел подо льдами, то и дело задевая за минрепы — стальные тросы, которые удерживают мину на заданной глубине. Более тридцати миль «Щ-324» вслепую пробивалась подо льдом, а затем благополучно всплыла. Это было первое в мире подледное плавание подводной лодки. Когда Коняев сообщил, что он вырвался из ледового плена, на БФКП не было предела радости. Все лодки благополучно вернулись в свои базы. Это было великой удачей.

Командирам подводных лодок А. М. Коняеву, Ф. Г. Вершинину и А. В. Трипольскому за этот подвиг было присвоено звание Героя Советского Союза, их лодки стали первыми Краснознаменными кораблями флота. Щедро были награждены экипажи.

Своими победами экипаж лодки «Щ-311» во многом обязан смелости и настойчивости комдива А. Е. Орла. Я внимательно присматривался к нему знающему, энергичному командиру, у которого слово никогда не расходилось с делом. Он заслуженно получил высокую правительственную награду. Впоследствии А. Е. Орел возглавил

[132]

подводные силы на Севере, а затем в звании адмирала командовал Балтийским флотом.

Бесперебойно, и осенью и зимой, действовала наша морская авиация. По вечерам, когда самолеты возвращались на аэродромы, начальник штаба авиации П. П. Квадэ звонил мне по телефону и кратко сообщал о событиях дня. Обычно его доклад звучал коротко: «Задание выполнено!» Это означало, что наши бомбардировщики успешно отбомбили батареи или военно-морскую базу противника, поддержали огнем свою наступающую пехоту или потопили вражеские суда. Словом, авиация действовала отлично.

Часто П. П. Квадэ приезжал к нам в штаб с картами и аэрофотоснимками. Однажды он подробно доложил, как наша авиация у портов Турку, Раума и Пори ставила на фарватерах мины заграждения. Сюда сходились коммуникации, по которым противник получал помощь с Запада. Надо сказать, что такая постановка мин была совершена авиацией впервые в мире.

— Ну, что же, Павел Павлович, — сказал я, — спасибо за новый вклад в военно-морское искусство. Но как поживают финские кораблики?

Летчики долго охотились за броненосцами береговой обороны «Вайнемайнен» и «Ильмаринен», которые могли оказать противодействие продвижению приморского фланга нашей армии. Но эти корабли были идеально камуфлированы и прятались где-то в шхерах к западу от Ханко. Их надежно прикрывали зенитные батареи и истребительная авиация. Ко всему этому корабли с помощью ледоколов часто меняли свои места. Летчики искали броненосцы, вели тяжелые воздушные бои, но корабли ускользали от удара.

В поиск броненосцев включались и наши подводные лодки. Однажды были получены сведения, что броненосцы скрываются за одним из островов, но так хорошо замаскированы, что с воздуха их не обнаружить. Решили послать туда подводников. Мы знали: фарватер минирован, по нему не пройти. Оставался один путь — напрямую между мелких островов. Пройти там могла только «малютка». Предприятие опасное: подробных карт этого шхерного района мы не имели, а там повсюду банки (мели) и острые подводные скалы — «сахарные головы».

[133]

Вызвали командира «М-90» старшего лейтенанта П. А. Сидоренко, объяснили ему задачу.

— Ну как, справитесь? — спросил я молодого командира.

Сидоренко пристально вглядывался в карту и разведывательные документы. Подумав, ответил:

— Будет сделано!

И он сдержал слово. Пробрался по узким извилистым проливчикам, осмотрел интересовавший нас рейд, донес по радио, что кораблей здесь нет, но на берегу обнаружены артиллерийская батарея и еще ряд важных объектов.

Я беседовал с Сидоренко, когда он вернулся.

— Трудно было, — рассказывал старший лейтенант.- Местами теряли глубину, летели, как в яму, после медленно переползали на брюхе по дну, натыкаясь на камни. Но добрались без повреждений, незаметно все осмотрели. А обратный путь показался уже легче.