Виктор Фрадкин - Дело Кольцова

Летний сад остался. Он решил держаться до конца, упрямый старичок! Младенцы с няньками остались, хотя младенцы стали похожи на старичков, а няньки — на великомучениц. Гвардейцев Летний сад заменил красногвардейцами. Неудачные самоубийцы остались. Их стало гораздо больше — разве жить в Петербурге не значит теперь медленно и неудачливо самоистребляться?

Как странно! Троицкая улица осталась жива. Я видел — там еще хлопают двери. В окнах модных магазинов видны живые лица. Тонкие фигуры в высоких сапожках перебегают из парикмахерских в корсетные. Троицкая решила во что бы то ни стало красить губы!

…На мертвом Васильевском острове в пустом баронском особняке, как на острове, спаслись петербургские писатели. Их несколько человек, они спасаются здесь, кто от голода, кто от социалистической тюрьмы. Они ничего не пишут, долго расхаживают по паркету зал, курят папиросы и считают свои шаги. И время от времени кто-нибудь подходит к окну, смотрит на бесплодную улицу и улыбается…

О Петербурге в последнее время пишут много и страшно. Бывшую столицу изображают мертвым телом, гнилым трупом с глазами на выкате. Но он еще не умер, старый Петербург. По его бледным губам блуждает улыбка такая, как у усталых писателей на Васильевском острове.

Скорей, скорей! Пусть угаснет и эта улыбка, пусть рухнут руины семи старых Петербургов, похоронят под собой нынешних своих властителей и пусть на обломках встанет новый громкий и пестрый город с новой человеческой борьбой, новой суетой, побежденными и победителями.

«Вечерняя жизнь», 3 января 1919 г.

Как я уже упоминал, фельетоны «Жалость», «Китайские будни» и «Никаких двадцать» приведены мною из «Дела» Кольцова. Всего в «Деле» подшито в качестве своеобразного «приложения» десять фельетонов и очерков. Им предшествует следующий документ:

СОВ. СЕКРЕТНО

Зам. нач. ГУГБ НКВД СССР Комиссару государственной безопасности 3-го ранга тов. КОБУЛОВУ Б.З.

Направляю Вам копии антисоветских по содержанию статей М. Кольцова из газет «Киевское эхо» и «Вечер», обнаруженные в материалах Центрального архивного управления.

Газеты «Киевское эхо» и «Вечер» издавались в Киеве в 1918 г. при гетмане и Деникине.

Ст. лейтенант Павлычев.

Из этих десяти фельетонов только три вышеприведенные могут претендовать на роль антисоветских. Остальные — это чисто сатирические или чисто юмористические произведения, никоим образом не связанные с советской властью.

Видимо, очерки и фельетоны Кольцова, опубликованные в других киевских печатных изданиях в 1918–1919 годах, органы НКВД не смогли найти, а может быть просто не знали об их существовании.

В Киев триумфально входят отряды Симона Петлюры. Но их пребывание в Киеве оказывается весьма непродолжительным.

Большинство деятелей культуры, нашедших себе убежище от большевиков в гетманской Украине, покинули Киев одновременно с уходом немцев и падением режима Скоропадского. Кольцов и Юренева остаются в Киеве. Кольцов, естественно, нигде не печатается, большинство журналов и газет, выходивших раньше, перестали существовать, а Юренева продолжает работать в театре Соловцова. Для характеристики атмосферы этого периода припоминается такой эпизод. Как-то Кольцов с братом возвращались вечером домой, у самого дома их остановил петлюровский патруль и потребовал документы. Кольцов смог предъявить только выданное ему удостоверение из Скобелевского комитета за подписью Луначарского. Бегло посмотрев на выданный в Москве документ, «гайдамаки» поставили обоих братьев к стенке. И с матерной руганью стали снимать с плеч винтовки. Жизнь братьев висела на волоске, но, к счастью, в эту минуту из ворот дома, где они жили, выглянул дворник Григорий.

— Что ж вы робите? — завопил он. — Це ж хлопцы из нашего дома, с двадцать первой квартиры. Студенты!

Петлюровцы заколебались. И в эту минуту из-за угла выехал извозчике какими-то седоками. Петлюровцы бросились ему наперерез, видимо увидев более интересный объект.

А вскоре происходит очередная смена властей в многострадальном городе — почти без боя петлюровцы уходят из Киева, вытесненные красными партизанами, под предводительством Щорса и Боженко. Киев стал столицей так называемой второй Украинской советской республики. Советские власти на этот раз резко отличались от оголтелых большевистских отрядов, вошедших в Киев в феврале 1918 года и чинивших в городе кровавые расправы. На этот раз советская власть носила более цивилизованный характер, хотя, надо сказать, ЧК свое «дело делала»… Во главе правительства стал видный деятель международного коммунистического движения Христиан Ваковский, кстати сказать, недавно возглавлявший советскую делегацию на мирных переговорах, на которые Кольцов был командирован Скобелевским комитетом. В Киеве устанавливается внешний порядок, снова открываются театры и всевозможные студии, выходят газеты. Кольцов возвращается к своей журналистской деятельности. Его очерки и фельетоны публикуются в газетах и журналах, а вскоре он становится и «номенклатурным работником».

УДОСТОВЕРЕНИЕ

Предъявитель сего, т. Михаил Кольцов состоит врид. редактора газеты «КРАСНАЯ АРМИЯ» — органа Политуправления XII Армии, что подписью и приложением печати удостоверяется.

Редакция просит всех лиц и учреждения, к коим т. Кольцов будет обращаться по делам газеты, оказывать ему полное содействие.

17 сентября 1919 г.

Похоже на то, что советская власть утвердилась в Киеве прочно и окончательно.

Но гражданская война вносит свои коррективы. На Киев надвигается Добровольческая армия, возглавляемая генералом А. И. Деникиным. Части Красной армии под напором противника отступают. Все советские организации эвакуируются из Киева. Вместе с политуправлением покидает город Кольцов и с ним Юренева. Они уезжают в Петроград. Здесь Кольцов становится сотрудником НКИД, где работает в отделе печати. Одновременно его фельетоны и очерки появляются на страницах «Правды». Вот документ того времени:

МАНДАТ

Настоящий мандат выдан тов. Михаилу Ефимовичу КОЛЬЦОВУ в том, что он является корреспондентом газ. «Правда» на Западном и Юго-Западном фронтах. Все военные и гражданские власти и партийные организации просим оказывать тов. КОЛЬЦОВУ всемерное содействие в деле получения необходимых материалов, отправки их и передачи по телеграфу и телефону в Москву.

За Заведующего редакцией

А. Дивильковский 2 июля 1920 г.

Гражданская война закончилась. Но вот, в начале марта 1921 года на весь мир прогремело известие о восстании против советской власти в Кронштадте. Военный гарнизон крепости и моряки броненосцев «Петропавловск», «Севастополь» и «Республика», те самые, которые в октябре 1917-го активно способствовали приходу большевиков к власти, теперь выступили под лозунгами: «Советы без большевиков!», «Свободу слова и печати для левых партий!» и др. В Кронштадте создается «Временный революционный комитет». Причиной восстания, несомненно, стало недовольство ухудшением продовольственного положения рабочих, тяжелой для крестьян продразверсткой, жестокостями ВЧК. Ленин и Троцкий подписали приказ, объявляющий кронштадтское движение мятежом, организованным руками французской и английской контрразведок и бывшим генералом Козловским. В связи с этим «бывший генерал Козловский и его сподвижники» объявлены вне закона, город Петроград — на осадном положении. А. Н. Козловский, командующий артиллерией Кронштадта, был одним из десятков тысяч военспецев, служивших в Красной армии. Никакого отношения к восстанию он не имел, но он был единственным бывшим генералом в крепости, что дало основание советской пропаганде объявить мятеж делом рук белогвардейцев. 5 марта в Петроград прибыл наркомвоенмор Троцкий, который в 1917 году называл кронштадтских моряков «красой и гордостью русской революции», а теперь объявил их «контрреволюционерами» и приступил к подготовке штурма Кронштадта. В эти же дни, на собравшемся съезде партии, Ленин заявил, что восстание в Кронштадте опаснее для большевистской власти, чем Деникин, Юденич и Колчак, вместе взятые. Не трудно понять, что фельетонист петроградской «Красной газеты» Михаил Кольцов выступал в печати в соответствии с этими установками, а также принимал непосредственное участие в штурме Кронштадта, когда шел по льду Финского залива вместе с делегатами X партийного съезда. (Среди них, между прочим, был и писатель Александр Фадеев.) Впоследствии Кольцов вспоминал: