А. Лидин - Сказания о русских витязях

— О небо! — возопил тогда армянин. — Кого же тебе осталося поражать, ежели ты оставляешь без казни и такового злодея! Государь, — продолжал он говорить Светлосану, — я думаю, однако ж, что он недолго уже будет пользоваться плодами своих злодейств. Повсеместные жалобы ежечасно призывают богов к отмщению, и, ежели я не обманываюсь, то и сам Карачун предузнает скорую свою погибель: я его ныне зрю всегда уже смущенна и робеюща. Редкие его посещения в сей замок довольно доказывают его беспокойство. Он беспрестанно окружает как сей, так и собственный свой замок ужаснейшими страшилищами, мня ими заградить всякому в них вход, но может ли он ими воспрепятствовать мщению на себя бессмертных? Тебя, государь, — продолжал он, — познаю я орудием и исполнителем праведного их гнева, и ежели сие истинно, так, вооружася их покровительством, ступай наказать тирана и избавить несчастных от сего лютого изверга природы!

Таким образом говоря, побуждал он вступить Светлосана на железный мост, но едва занес на него князь ногу, как мост, восшумя престрашным образом, съежился, а наполняющие реку чудовища, вынырнув все из воды, разинули свои пасти и, произнося престрашный вой, свист и рев, угрожали Светлосану пожранием, ежели осмелится он переправляться чрез реку. Но сей неустрашимый князь, возлагая надежду на богов и призывая их на помощь, начал поражать своим мечом приближившихся к нему страшилищ. При всяком ударе мужество его получало награждение, ибо на каком месте ни поражал он чудовищ, то в мгновение ока становилось оное твердым, а вода со страшилищами исчезала. Ободренный сим успехом, Светлосан подвигался все далее, поражая уродов и очищая тем путь за собою Левсилу. Таким образом вскоре дошел он до другого берега и лишь только на оный вступил, то вся река, окружавшая замок, провалилась сквозь землю с превеликим шумом и треском. Светлосан и Левсил, познавая в сем чуде ясно божескую к себе помощь, пали на землю, принося благодарение небожителям.

По таковых успехах, Славенский князь не сомневался уже более преодолеть заград, препинавших ему вход в замок. Ополченный бодростью и надеянием, подошел он к воротам замка, чтоб попытаться и оные себе отверсти, но едва он к ним приступил, как стальные их вереи превратились в преужасных во лотов, зияющих пламенем, а двери в престрашную огненную хлябь, преисполненную разнообразных чудовищ. Все сии страшилища, увидев идущего к себе князя, приготовилися к совокупному на него нападению, но Светлосан, призвав на помощь бессмертных и возвысив свой меч, пошел на них без всякой боязни. По нескольких его ударах, почувствовал он себя угрызенна в лядвию; сие угрызение воспалило еще более его храбрость; горя отмщением за сие ему оскорбление и собрав все свои силы, поразил он своим мечом в самое отверстие зиявшей на него хляби, желая одним ударом сокрушить всех ее страшилищ. Напряжение его столь было сильно, что он упал, но как он удивился, когда по восстании своем увидел себя уже внутри замка! Последовавший ему Левсил вывел его тотчас из сего удивления, объявив ему следующее (ибо он все сие действие приметил, следуя за ним издалека): что когда Светлосан поражал пламенных чудовищ, то оные поминутно от него помалу исчезали; между тем одна преужасная саламандра, исторгнувшись из самой глубины хляби, хотела его стремлением своим опровергнуть, но в самый тот миг поразила ее нисшедшая с небес огненная стрела; чудовище исчезло, а князь, воспаленный гневом, поразил мечом во хлябь, которая в ту ж минуту сокрылась, и Светлосан, увлеченный своим напряжением, принужден был упасть во внутренность замка.

Сия очевидная божеская помощь извлекла радостные слезы из очей Славенского князя; он принес благодарение бессмертным, в чем и Левсил ему последовал. Наполнясь вящею надеждою, пошли они к палатам, стоявшим посередине замка. По нескольких шагах, почувствовали они нечто остановившее их, и хотя осматривались они по всем сторонам, однако ж не могли ничего такого увидеть, что бы их остановило. Недоумевающемуся о сем князю вскричал Левсил, что он мнит познавать и в сем хитрость Карачунову.

— Это, конечно, — говорил он, — невидимая стена, которая препинает нам путь в чертоги, но я думаю, — примолвил он, — что и она не постоит от грозного твоего оружия». И в самом деле, лишь только Светлосан махнул своим мечом, то невидимая препона потеряла свою силу и оставила им свободный ход. Но едва они от нее освободились, как наместо ее предстала другая: превеликая толпа молодых и прекрасных девушек, одетых наипрелестнейшим образом, в самую ту минуту их окружила. Иные из них пели, другие плясали, некоторые играли на разных музыкальных орудиях, а прочие имели в руках самые изящнейшие плоды в корзинках и бутылки с вином. Сии приманчивые машинки, оступя Светлосана и Левсила, стали им предлагать свои услуги, и всякая из них напрерыв старалася прельстить юного князя и его сопутника. Добродушный Светлосан, видя к себе таковые ласки от столь прелестного рода смертных, уже хотел соответствовать им равномерными учтивостями и согласиться на их предложение, как благоразумный Левсил, охватя его своими руками, вскричал ему:

— Берегись, государь, паче всего сих опасных сирен: это еще козни лютого Карачуна!

При сих его словах Светлосан остановился, будучи приведен в недоумение, а окружавшие их прелестницы подняли превеликий смех и хохот над Левсилом, называя его трусом и невежею, и в самое то время лаская наиболее князя и старался всеми силами склонить его на свое предложение, чтоб он согласился вкусить предлагаемой ему забавы. Но Светлосан, подкрепляемый увещаниями Левсила и тревожимый неотступными ласканиями сих прелестниц, понял ясно Карачуново коварство. Он начал отталкивать от себя сих обманщиц и поспешать войти в покои, однако ж сим не мог от них избавиться. Они, окружа его со всех сторон и ухватя за руки и платье, старались увлечь его за собою. Между тем армянин, окруженный другою их стаею, весьма уже далеко был от него оттащен, но при всем том не переставал он кричать Светлосану, чтоб он как можно старался от них освободиться. В сие самое время одна из прелестниц, ухватя у князя меч, хотела вырвать, но Светлосан, приметя сие и предвидев от того всю опасность, пришел в подлинный страх и, наполнясь негодованием, вырвал у нее из рук сие драгоценное оружие. Стремление, с каковым он в сем случае поступил, принудило его исторгнуть меч совсем из ножен. И лишь только сияние оного блеснуло им в глаза, как в то же мгновение все сии прелестные обманщицы разлетелись от него в виде преужасных гарпий.

Между тем Левсил, отвлеченный сими привидениями весьма далеко, находился в опасности своей жизни, и ежели бы князь хотя еще минуту не ускорил от него прогнать сих опасных сирен, то бы армянин погиб, конечно. Избавясь таким образом от последней и опаснейшей Карачуновой козни, воздали они благодарение небесам и пошли в предстоявшие палаты, не встречая уже более себе никакого препятствия.