Рагнар Квам - Тур Хейердал. Биография. Книга I. Человек и океан

Без сомнения, товарищем Тура стал человек, который сумел вернуться обратно к природе; благодаря Бьорнеби мальчик убедился воочию, как проста на самом деле жизнь. Самую большую горечь в то лето он испытал в день, когда закончились каникулы, а с ними и приключения. Туру не хотелось возвращаться в Ларвик, в мир, царивший там, в школу, на улицу — и домой, на Стенгатен, где родители шарахались друг от друга, как от привидений.

Кроме того, в городе его ожидала еще одна проблема. Мальчик достиг возраста конфирмации и по христианскому обычаю должен был читать перед пастором. Однако Тур не хотел этого делать. Хотя вечерами он по-прежнему молился, уже было ясно, что в его душе мировоззрение матери одержало победу над мировоззрением отца. Время в обществе Улы Бьорнеби открыло ему дверь в новый удивительный мир. Он видел, как рождается ягненок и что остается от глухаря после того, как его поймала лиса. Он видел, как животные борются за существование!

В мире Улы не было места для пастора, говорящего о Судном дне и проклятии. Если Тур и чувствовал силу, то это была не сила мести, а сила любви, и если Бог все-таки существовал, то это должен быть бог любви, а не тот бог, который заставил одинокую мать выкинуть своего незаконного мертворожденного ребенка в Церковную бухту — потому что пастор не разрешил похоронить дитя в освященной земле.

Как ему не нравился этот пастор! И церковные обряды, и песнопения, и самого пастора Тур считал чем-то чуждым природе; особое неприятие вызывал у него обряд причастия, в котором потребление вина и хлебцев граничило, по его мнению, с каннибализмом и кровавым жертвоприношением {57} 57 Ibid., s. 38. . Нет, никогда ни один пастор не возложит свою руку на голову Тура, как это происходило с другими мальчиками во время конфирмации. Никогда он не позволит совершить над собой этот обряд ради подарков, как делают многие. Тур решил твердо сказать «нет» и пастору, и конфирмации, и часам, и запонкам, и первой паре настоящих длинных брюк {58} 58 Ibid., s. 59. .

К четырнадцати-пятнадцати годам Тур понемногу начал освобождаться от чрезмерной опеки, в которой растила его мать. Однако он понимал: чтобы оставаться по-настоящему независимым, недостаточно просто висеть на папином турнике — нужно иметь в себе силы претерпеть любые лишения. Пребывание у Улы Бьорнеби научило его не только ловить рыбу и колоть дрова, но и укрепило в нем понимание необходимости быть по-настоящему физически сильным. Разве он не видел, как легко передвигается Ула с тяжелой ношей после рыбной ловли, как проворен он бывает во время охоты! Тур продолжил занятия бегом в лесу за городом и сам не заметил, как стал бегать быстрее сверстников.

Тур стал проводить с Улой каждое лето, а однажды мать на Пасху взяла его в Хорншё, и он получил возможность отправиться со своим другом на лыжах в горы. Во время этого похода Ула научил Тура строить иглу. А в Туре неожиданно проснулась любовь к зимним горам; эту арену позже он изберет для первой серьезной битвы с самим собой, чтобы она показала, может ли он претендовать на звание мужчины.

Ула во многом способствовал физическому развитию Тура, но наибольшее влияние он оказал на его умонастроение. Городской мальчик восхищался способностью этого отшельника жить в полном согласии с дикой природой. Именно подружившись с Бьорнеби, Тур начал всерьез говорить о том, что позже станет главным интересом в его жизни. Он увидел, что возвращение к природе возможно, и захотел сделать это сам. Он решил уйти от современных людей, которые, по его мнению, зарыли в землю собственный опыт и засорили свой мозг тем, что вычитали в газетах и услышали по радио. Тур считал, что зависимость людей от чужого опыта отрицательно сказалась на их способности наблюдать и воспринимать окружающий мир {59} 59 Senor Коп-Tiki, s. 38. .

Мальчик видел, как Ула каждый день принимает разнообразные решения, чтобы справиться с возникающими проблемами, — отшельник не мог рассчитывать ни на кого, кроме себя самого. Свои знания Ула черпал не в городской суете, а в горах и в лесу, и Тур резонно рассудил, что именно приобретенный опыт позволяет ему лучше понимать происходящее вокруг. Уникальная, в сущности, жизнь в Хинне давала Уле каждодневную возможность изучать цивилизацию извне — разве не об этом мечтал Тур? Если цивилизация действительно развивается в неправильном направлении, и — чтобы обеспечить людям нормальную жизнь, — вектор ее развития нужно изменить, не возникает ли необходимость пристально взглянуть на происходящее со стороны?

В этом смысле лучшим советчиком для Тура был Арнольд Якоби. Наряду с Улой Бьорнеби, с которым Тур общался все-таки меньшую часть года, Арнольд был его по-настоящему близким другом. В школьные годы они держались вместе и в горе, и в радости, с Арнольдом Тур вел продолжительные дискуссии о том, куда идет цивилизация и как восстановить утраченную связь с природой. Чтобы убедительнее представить свои мысли, Тур обратился к сравнению, которое Арнольд упоминает в своей книге {60} 60 Ibid., s. 40 .

Арнольд Якоби. Лучший друг Тура во время учебы в гимназии. Спустя много лет он стал первым биографом Тура Хейердала

Цивилизацию, по мнению Тура, легче всего сравнить с домом, где живет множество людей, никогда не выходивших за дверь. Поэтому никто из них не знает, как выглядит их дом со стороны. Если им захочется об этом узнать, кому-то придется набраться смелости и выйти наружу, чтобы описать увиденное своим товарищам. Этот «кто-то», безусловно, станет первооткрывателем, и Арнольд понял, что Тур хочет взять эту миссию на себя. После этого он уже больше не был уверен, что Тур посвятит себя исключительно карьере ученого-естествоиспытателя.

Тур рано почувствовал в себе влечение к открытиям и часто развлекал Арнольда рассказами о своих будущих путешествиях.

— Но ведь открывать уже нечего, — возражал Арнольд.

Действительно, белые поселенцы давно уже пересекли внутреннюю часть Австралии, Стэнли встретил Ливингстона в Африке, Фритьоф Нансен пересек на лыжах Гренландию, а Руал Амундсен побывал на Южном полюсе.

Тур смотрел на него с удивлением.

— Открытия бывают не только географические, — объяснил он. — В мире все еще остается немало загадок — например, загадка острова Пасхи {61} 61 Ibid., s. 38. .

Тур жаждал прикладных знаний, поэтому он не читал романов, несмотря на тщетные попытки матери приобщить его к художественной литературе. Возможно, не было ничего удивительного в том, что у молодого человека отсутствовал интерес к выдающимся норвежским писателям того времени — Кнуту Гамсуну и Сигрид Унсет. Однако обоснование неприятия беллетристики было достаточно не ожиданным: Тур «не хотел попадать под влияние чужих выдумок». Он мечтал жить собственным умом — «быть первооткрывателем своей жизни». И происходить это должно было отнюдь не благодаря романам, которые он считал «суррогатами жизни» {62} 62 Ibid., s. 39. .