Беатрикс Шиферер - Женщины Вены в европейской культуре

«…на сознательный контакт с ней я пошел только в двадцать семь лет, так как вырос у приемных родителей. В 1936 году, когда мне для женитьбы понадобились бумаги, необходимые при нацистском режиме для подтверждения так называемого „арийского происхождения“, я отправился на поиски матери. Сначала я обратился к Фридриху Экштайну, но ничего не мог от него узнать, потом наконец нашел адрес… Она выслала мне необходимые документы с заверенным свидетельством, что мой отец был „арийцем“. Мать сообщила в письме, что она — писательница и может прислать мне кое-что из ее „творений“, если это мне интересно… Я получил посылку с книгами и с удивлением узнал, что моя мать и есть столь ценимая и любимая мною с юных лет писательница Сэр Галаад. Завязалась переписка, возникло обоюдное желание познакомиться лично. Знакомство состоялось осенью 1938 года во время ее приезда в Берлин якобы по казенным делам, но главным образом — ради меня… Она была просто ослепительна, настоящая гранд-дама, очень приятная в беседе на любую тему. С первой же минуты мы почувствовали взаимную искреннюю симпатию без намека на какую-либо неловкость. Мы говорили на „вы“, что казалось мне неестественным… Она все еще гордилась тем, что однажды стала чемпионкой мира по фигурному катанию, изменив этому виду спорта, лишь когда увлеклась лыжами…» [134] bei ebd.‚ S. 259 ff.

До самой смерти Берта Экштайн-Динер поддерживала контакт с обоими сыновьями, который, однако, в силу обстоятельств существовал все больше в форме переписки.

В отношении политики Берта была довольно индифферентна, ее сильное пристрастие к элитарной культуре как-то уживалось с антисемитскими тенденциями. Она, например, не могла разглядеть опасности, которую нес в себе нацизм. Сибилла Мюло-Дери на этот счет замечает:

«Она поклонялась элитарному консерватизму, который в то время был гораздо более распространен среди интеллектуалов, чем в наши дни. Понятие „демос“ имело для нее двоякий смысл: при формировании нового и, конечно, более ценного народа демос составляет ничтожное меньшинство и означает собственно аристократию, а при угасании нации или у „выродившихся“ народов демос — это просто чернь, отработанные шлаки, продукт распада, беспородная помесь…» [135] ebd.‚ S. 209.

Однако, несмотря на все присущие ей противоречия, Берта была замечательным автором. Вопреки некоторым крайне консервативным воззрениям она критически относилась к существующему положению женщины. Ее работа «Матери и амазонки» была громадным шагом на пути прогресса. В книге отсутствовал научный аппарат, и ученым мужам этого оказалось достаточно, чтобы не принимать всерьез первую написанную женщиной историю культуры, где также впервые освещена роль женщины. Только в наше время, когда существует феминистская концепция истории, можно оценить правоту Сэра Галаада и убедиться в значимости ее вклада, так как в научный оборот уже вошли тщательно исследованные исторические источники.

Поэтому предисловие автора к этой книге имеет очень личное звучание:

«…Это первый опыт истории культуры с точки зрения роли и места в ней женщины. Исследование тяготеет к предельной односторонности, а именно высвечивает ту сторону предметного описания, которой до сих пор не было. Другая же сторона в достаточной мере известна всякому, кто хоть немного интересуется духовными материями, ибо все снова и снова подробно описываются те фазы культурного развития, которые наиболее ярко отражают сугубо мужской взгляд на мир. Что же касается женского, то он либо отсутствует вовсе, либо представлен косвенно, через посредство все той же мужской картины мира. Сознательно или невольно, ученые избирают мужчин любимыми персонажами исторической сцены». [136] Sir Galahad: Mutter und Amazonen, Liebe und Macht im Frauenreich. Frankfurt/M.-Berlin 1987, S. 7.

Матриархат, портреты женщин, ставших поистине историческими личностями, путевые картины, исследование по истории шелка и многие другие труды, помимо уже упомянутого автобиографического романа, образуют основной творческий фонд Сэра Галаада.

После смерти — Берта умерла 20 февраля 1948 года от травм, полученных при падении, — имя автора бестселлеров все больше забывается. В некрологе, напечатанном в «Берлинер Тагесшпигель», есть такие слова:

«…Ныне она почти забыта читающей публикой. Но те, кому довелось некогда погрузиться в мир ее книг, до сих пор хранят признательность их автору и берегут ее произведения как часть души, их создавшей…» [137] bei Mulot-Deri, Sir Galahad, S. 228.

Быть может, творчеству Берты суждено пережить свой ренессанс — биография, написанная Мюло-Дери, могла бы положить этому начало, — поскольку современный читатель в состоянии разглядеть здоровое зерно в ее книгах вопреки ее наносным элитарным амбициям в сочетании с антисемитизмом.

Насколько амбивалентно восприятие творчества писательницы, убеждает нас Дора Цееман в своем отправленном в прошлое письме Берте Экштайн-Динер:

«Сэр Галаад! При взгляде на твой портрет и при чтении твоих остры фраз я испытываю что-то вроде романтического разлада: ведь ты, в сущности, мне не по душе, ведь отчуждение между нами непреодолимо. Будь ты живой или мертвой… Для меня ты была стимулом роста…» [138] Es geht mir verflucht durch Kopf und Herz, Vergessene Briefe an unvergessene Frauen. Herausgegeben von Gabriele Kreis und Jutta Siegmund-Schultze. Hamburg 1990, S. 258.

Лу Андреас-Саломе, 1897.

В отличие от большинства персонажей этой книги Лу Андреас-Саломе родилась и выросла за пределами австро-венгерской монархии. Она, можно сказать, само воплощение европейской мысли, фигура, знаменующая размывание духовных границ между нациями. Сфера ее деятельности объемлет всю Европу, а вклад в культуру Австрии и, в частности, Вены составляет при этом одну из существенных сторон ее творческих деяний. Ее часто именовали «femme fatale [139] Роковая женщина (фр.). против воли», подразумевая бурную жизнь и характер отношений со многими знаменитыми мужчинами.

Лу, а правильнее Луиза Саломе, родилась 12 февраля 1861 года в Санкт-Петербурге, она была единственной дочерью и младшим ребенком в семье, где уже росли пятеро ее братьев. Отцу, генералу Густаву фон Саломе, дворянину гугенотско-прусско-балтийского происхождения, в момент рождения любимой дочери было уже пятьдесят семь лет. Мать, Луиза, урожденная Вильм, имела своими предками немцев и датчан.

Детство маленькой Лёли, как ее звали в большом родительском доме со множеством домочадцев самых разных национальностей, протекала вполне счастливо. Она знала немецкий французский, русский и английский. Знания приобретала сначала самостоятельным путем, позднее училась в Цюрихском университете, постоянно общаясь с замечательными людьми, не исключая и женщин.