Эрнст Юнгер - Излучения (февраль 1941 — апрель 1945)

На следующий день мы отправились в Куксхафен, чтобы разыскать там адмирала Шойерлена, главнокомандующего береговыми войсками Немецкой бухты, верховного судью по делу Эрнстеля. В его лице мы нашли превосходного человека. Вообще следует заметить, что, будучи вовлеченным в такое дело, узнаешь оба действительных фронта, на которых разворачивается происходящее. И кто перед тобой — человек или машина — раскрывается уже при первой реакции на твою фразу.

Кирххорст, 17 апреля 1944

В свой последний день отпуска я успел еще посадить горох, посеяв вместе с ним добрые пожелания для Эрнстеля. Сегодня опускаешь в землю семена, не зная, кто завтра будет пожинать плоды.

Нарезал кервеля, эта травка для супа то же самое, что ясменник для вина. В диком виде он разросся под старой липой, и Александр помогал мне срывать его. Я обеспокоился, не сорвет ли он вместе с ним цикуту, — и так разговор зашел о чаше Сократа, с которым он благодаря этому завязал первое знакомство.

Семена я привез с собой из Франции. Форма и окраска у них немного иные — посмотрим, как они здесь взойдут.

В поезде, 18 апреля 1944

Ночью в Японии, где ощущал неловкость по отношению к чужим вещам и людям. Стойку, на которой были разложены товары какой-то лавки, я принял за лестницу и поднялся по ней, учинив немало вреда. Японцы наблюдали за мной со вниманием, в котором смешивались вежливость и отвращение.

Потом была комната; там на диване сидели мужчины и женщины в состоянии наркотического опьянения. Один из них, пошатываясь, поднялся мне навстречу, замахнувшись тяжелым кувшином. Поскольку, судя по его состоянию, в меня ему было не попасть, то я старался не шевелиться — «не то, чего доброго, он попадет случайно».

После полудня Лёнинг отвез меня на вокзал, где под тучами шрапнели я сел на парижский поезд.

О гласных. В новую редакцию этого эссе, доказывая, что звуковая окраска слов не случайна, неплохо бы внести следующее: когда в поле нашего зрения попадают новые предметы, для их именования мы находим множество слов. Дух языка выбирает из них одно, наиболее подходящее, и вводит его в употребление, предпочитая звуковой лад логическому значению. По этой причине «автомобиль» выразительней, чем «машина».

Париж, 21 апреля 1944

Ночью мощный налет, оборонительный огонь, бомбы в 18-м районе и в Сен-Дени. Жители «Рафаэля» впервые собрались в бункере, как я узнал о том на следующее утро. Что-то похожее на летаргию удержало меня в постели. Говорят, были сотни убитых.

Днем у Шницлеров, уезжающих сегодня вечером.

Париж, 22 апреля 1944

Чтение: дневник оберлейтенанта Залевски, описывающего будни в Уманском котле. Рукопись прислал мне Хорст Грюнингер. Об этом я говорил также со Шпейделем, который стал шефом при Роммеле и которого три дня назад я вновь увидел после большого перерыва. Описание Залевски точное и сухое, в нем есть нечто от холода расплавленного и затем зеркально застывшего металла, что соответствует атмосфере, царящей на Потерянном посту. Я обнаружил знакомый ход мыслей, как бы выращенных из семян, перелетевших через садовую ограду на кварцевый песок и с крайней бережливостью взошедших на нем. Все это поучительно, ибо тот котел есть чистейшее отражение нашей ситуации; мне это было ясно, прежде чем началась война. У него были прообразы, например судьба еврейства.

После полудня у Геллера, где я рассматривал картину, подаренную мне д-ром Гёпелем на день рождения. Возвращаясь, нашел площадь Инвалидов перекрытой; батарея тяжелых противовоздушных орудий, склады боеприпасов и небольшие остроконечные палатки для расчета были сооружены посреди нее. Во всем этом было что-то зловещее — особенно из-за палаток в центре огромного города, казавшегося поэтому пустынным и совершенно вымершим.

Я нахожусь на укреплении перед мостом, переброшенным через темный поток. Пребывание на этой выдвинутой дуге с каждым днем все более ненадежно, обвал все более вероятен, если с той стороны навстречу мосту как зеркальное отражение не вырастет довершающая его конструкция. Но другой берег лежит в густом тумане, и только иногда темноту прорывают неопределенные огни и звуки. Это — теологическая, психологическая, политическая ситуация.

Париж, 23 апреля 1944

Экскурсия в Trois Vallées. [265] Три долины ( фр .). Дабы составить себе представление о народе, нужно видеть население не только городских бульваров, но и сельских улиц.

Париж, 29 апреля 1944

Вчерашний вечер и большую часть ночи провел в обществе главнокомандующего, навестившего меня в моем Malepartus [267] нора ( нем .- лат .). в сопровождении полковника Арендса, Баумгарта и профессора математики Вальтера. В силу математических склонностей генерала разговор зашел сначала о простых числах, а потом через проблемы баллистики и ракетных установок он закономерно перешел на военные и политические события, которые намечаются в ближайшее время. После ухода Вальтера, бывшего здесь проездом и уезжавшего ночным поездом, я некоторое время провел наедине с генералом. Он обрисовал мне ситуацию, и в частности характер Рундштедта, — именно благодаря ему на Западе все в скором времени прояснится и демаскируется.

Если знать Штюльпнагеля, Попица и Йессена, к тому же еще Шуленбурга и Хофаккера, то картина фронды в тотальном государстве будет завершена. Очевидно также, что ведущей становится моральная субстанция, а не политическая. В действии она слабее, и поэтому ситуация только бы улучшилась, если б явился какой-нибудь Сулла, пусть даже в лице обычного народного генерала.

О зеркалах и об удивительном изменении человеческой физиогномики, чему они немало способствуют. Если наш взгляд, скользнув, увидит собеседников в зеркале, то обнаружит в них совершенно новые черты. Так могли выглядеть их предки, так могут проявляться духовные смыслы, тайно лежащие в них. Это действует особенно сильно, когда зеркальная поверхность как бы движется, вращается, словно в дыму вчерашних сигар, струйкой поднявшемся от консоли. Зеркала раскрываются. В связи с этим — изменения в лике мертвецов: мы видим их в свете, падающем из темного зеркала.

Перед обедом зашли два юных фламандца, Клаес и Виллем. Мы побеседовали о Германии и Франции, взаимоотношения коих они видят яснее, с позиции a cheval. [268] верхом на лошади ( фр .). О ситуации, мавританцах, обеих литературах, в частности о Леото, {193} 193 Леото Поль (1872–1956) — французский писатель; симпатизировал Германии и ратовал за союз с нею. В 1978 г. Юнгер перевел на немецкий язык воспоминания Леото об отце. его книга «Passe-Temps» [269] «Прошедшие времена» ( фр .). принадлежит как раз к кругу моего чтения.