Андрей Васильченко - Гиммлер. Инквизитор в пенсне

Утром 9 ноября 1923 года жителям Мюнхена предстала странная картина: у здания командования военного округа (в прошлом военное министерство) был вывешен имперский флаг. Строение было взято в кольцо частями рейхсвера, но подступы к нему были перекрыты проволочным заграждением, которое удерживали активисты Эрнста Рёма. Рядом с вооруженными добровольцами стоял молодой прапорщик в круглых очках, которому было доверено держать символ военизированной организации — имперское боевое знамя. Это и был Генрих Гиммлер. Между тем в городе стали происходить стычки. Была расстреляна колонна, которую возглавлял Гитлер. Захват здания военного командования тоже произошел небескровно: завязалась перестрелка, и двое членов организации Рёма погибли. Однако до расстрелов и арестов дело не дошло. Командование баварского рейхсвера и руководство «Имперского боевого флага» смогли договориться о мирной сдаче здания. Эрнст Рём и его сторонники оставляли его без боя, но в обмен они хотели беспрепятственно покинуть место столкновения. Это относилось и к знаменосцу Генриху Гиммлеру. Именно после провала «пивного путча» распалась коалиция между консерваторами и радикальными националистами, которые еще недавно планировали совместными усилиями уничтожить Веймарскую республику. Она просуществовала еще десять лет, пока не сложился очередной союз между правыми консерваторами и радикальными националистами.

После закончившегося провалом «пивного путча» жизненные перспективы Генриха Гиммлера оказались как никогда туманными. Через пять лет после окончания Первой мировой войны он так и не стал офицером. Он был безработным агрономом, который возлагал надежды на политический переворот. Путч закончился провалом, фактически не начавшись. Тем не менее Генрих Гиммлер решил связать свою судьбу с запрещенной Национал-социалистической партией. Из его дневников следует, что он продолжал выполнять некие тайные задания. Кроме этого в феврале 1924 года он навестил в тюрьме Штадельхайм Эрнста Рёма. «Мы довольно непринужденно и весело болтали… Я принес ему “Великогерманскую газету” и апельсины, что очень его обрадовало. У него все тот же отличный юмор, он остался все тем же славным капитаном Рём ом». Приблизительно в то же самое время Генрих Гиммлер перебирается от родителей в Нижнюю Баварию, которая была ему хорошо знакома с самого детства. Теперь он пробует себя в качестве национал-социалистического агитатора. Вместе с тем он предпринимает попытки реализовать себя в качестве журналиста. Для газеты «Лангквайдер Цайтунг» он пишет большую политическую статью, которую назвал «Мюнхенское письмо». Изначально он планировал, что «Мюнхенское письмо» превратится в постоянную газетную рубрику, которая предназначалась для скрывавшихся в Нижней Баварии национал-социалистов. Гиммлер должен был не только морально поддерживать их, но и налаживать утраченные связи.

Нельзя сказать, что Гиммлер был напрочь лишен журналистского таланта. Во всяком случае его «Мюнхенское письмо» было перепечатано 24 февраля 1924 года «Роттенбургским вестником». Редакция охарактеризовала статью как «памфлет, присланный из национально ориентированных кругов». Действительно, статья была специально написана на подчеркнуто баварском диалекте от лица несуществующего депутата ландтага. В данном случае Гиммлер взял себе весьма успешный псевдоним — Хайнц Дойч. В своем материале Гиммлер-Дойч обличал самодовольного баварского обывателя, который заботился лишь о своем благополучии. При всем том «Мюнхенское письмо» заканчивалось весьма воинственным призывом: «В Германии, где сейчас полагают допустимым спекулировать лозунгами и принципами, однажды все-таки наступит день, когда распадется империя, построенная на деньгах. И страну придется восстанавливать кровью и железом, как это делал Бисмарк. И это будет наш день».

Кроме этого Гиммлер пробовал себя в роли оратора. В день, когда его статья была перепечатана в «Роттенбургском вестнике», он занимался агитацией в нижнебаварском городке Кельхайм. Он призывал жителей города отдать свои голоса за «Национал-социалистическое освободительное движение». Сохранилась запись в дневнике: «Для собрания был выбран большой зал. Он оказался полностью заполненным. Мероприятие вел доктор Руц. Он сделал паузу. Тогда заговорил я. Я говорил об угнетении трудящихся биржевым капиталом, о том, что мы должны были сами устанавливать цены на продукты, определять уровень заработной платы… Собрание стало нашим большим успехом». Вечером того же дня Гиммлеру предстояло выступать в соседнем зале: «Там было полным-полно крестьян и коммунистов. Сначала говорил доктор Руц, затем я. Говорил исключительно о проблемах трудящихся… Наши высказывания фактически граничили с национал-большевизмом. Однако упор делался на еврейский вопрос». На следующий день Гиммлер вновь выступал перед крестьянами. На этот раз не обошлось без инцидентов. Во время выступления Гиммлера стал громко возмущаться «еврейский торговец спиртным». «Я полагаю, что скорее всего крестьяне затем прижали его к стенке». В это время Гиммлер изображает из себя самоотверженного глашатая партии: «Мы оставались в помещении с людьми до 3 часов. Очень горькой и тяжелой является эта служба народу, которого обманули и ввели в заблуждение. Нередко люди недоверчивы. Они до глубины души боятся войны и смерти».

В то время как Гиммлер практиковался в своих словесных баталиях, в Мюнхене начался процесс над путчистами. Он стартовал 26 февраля 1924 года. Много ранее Генрих Гиммлер уже допрашивался прокурорскими работниками. Они пытались установить, какую роль молодой человек играл в захвате здания командования военного округа. Однако собранных сведений явно не хватало для того, чтобы выдвинуть против Гиммлера обвинение, а затем привлечь к уголовной или административной ответственности. Во время процесса над Гитлером и его соратниками сторона защиты не раз прибегала к показаниям Гиммлера как свидетеля, но сам он категорически отказался прибыть в здание суда.

Между тем Генрих Гиммлер вновь начинает задумываться о возможной эмиграции. Еще во время учебы в Высшей технической школе Мюнхена он подружился с однокурсником, выходцем из Турции. Впервые мысль переехать в Турцию Генрих высказал в 1921 году. После этого он постоянно переписывался со своим приятелем. Тот же вернулся к себе на родину и предлагал свою помощь Гиммлеру в том, чтобы тот занял место управляющего имением в Западной Анатолии. Не исключено, что Генрих Гиммлер серьезно отнесся к этому предложению, так как имеются сведения о том, что он собрал справки, необходимые для эмиграции. Однако он не решился на столь смелый поступок. Если говорить об «эмиграционных мечтаниях» Генриха Гиммлера, то он рассматривал возможности переезда на Кавказ, в Италию, в Персию и на Украину. Но в итоге он пришел к выводу о том, что в качестве управляющего имением ему было бы лучше остаться в Германии. Тем не менее его «аграрные перспективы» были не очень велики. В ноябре 1924 года он пытается претендовать на место в «Имперском союзе академически образованных агрономов». Однако ему были предложены совсем ничтожные должности, на которые он никак не мог согласиться.