Юрий Стрехнин - Избранное в двух томах. Том II

Да только ли выдача книг? У Александры Александровны, вместе с другими библиотекарями, много и прочих дел. И не только в самой библиотеке. Если надо поехать на несколько дней куда-нибудь в село помочь наладить работу менее опытному библиотекарю, Александра Александровна легка на подъем, хотя очень ей дают о себе знать болезни — результат пережитого на войне. Часто приходится ей, взяв карандаш в руки и обложившись справочниками, газетами, журналами, готовиться к очередной беседе с читателями: то приближается какая-нибудь знаменательная дата, то какое-нибудь важное постановление опубликуют газеты. Надо и беседу провести и подобрать соответственно литературу, выставить ее на виду в читальном зале. А если попадется на глаза интересная статья, особенно такая, которая рассчитана на молодежь, такую статью Александра Александровна обязательно постарается обсудить с молодыми читателями.

На дверях библиотеки часто можно увидеть объявление: «Сегодня состоится вечер…». Вечера, посвященные Карлу Марксу, Ленину, Горькому, вечер встречи пяти поколений комсомола, читательские конференции по новым книгам — ко всему этому приложен труд хозяйки читального зала. Бывает, звучат в этом зале не только речи, но и стихи. На поэтической заокской земле есть, конечно, свои стихотворцы. И вот на дверях библиотеки появляется объявление:

«Сегодня в читальном зале вечер поэзии. Выступают авторы».

Во всех этих делах первые помощники Александры Александровны комсомольцы: ведь то, что затевается в читальном зале, рассчитано прежде всего на молодежь. Многие вечера и встречи библиотека проводит вместе с райкомом комсомола. Комсомольцы района хорошо знают Александру Александровну, знают и любят. Любовь эта взаимна.

— Нравится мне с молодежью работать, — в минуту откровенности признается Александра Александровна. — Вроде молодею с ними, так и вспоминается, как была комсомолкой, в райкоме в самое трудное военное время управлялась.

Прежде всего хочется ей, чтобы те, которые еще только учатся быть гражданами, были готовы защищать Родину так, как их отцы и матери защищали ее когда-то. Обычно Александра Александровна не носит своих наград. Она надевает их лишь в том случае, если ее зовут выступить перед пионерами или перед допризывниками. Орден Красной Звезды и орден Отечественной войны второй степени, медаль «За боевые заслуги» и две — «За отвагу» блистают тогда на ее груди, и с уважением рассматривают эти знаки воинской доблести юные слушатели. Впрочем, уговорить Александру Александровну, чтобы она рассказала о том, как воевала, довольно трудно. Просьба об этом неизбежно ввергает ее в великое смущение, и самым серьезным образом она начинает отнекиваться:

— Да что рассказывать-то? Разве я знаменитость какая или Герой Союза? Воевала, как многие…

Дело тут не только в скромности Александры Александровны. Вспоминать о войне ей нелегко, потому что перенесенное ею выдержал бы не всякий мужчина…

И каждый раз, если удается ее уговорить, она, прежде чем пойти к людям, старается успокоить себя, притушить волнение, которое неизбежно вызывают в ней воспоминания.

Но человек не властен освободиться от прошлого. Оно всегда живет в нем как негасимое пламя, и ветер времени может только пригнуть это пламя, сделать его, может быть, почти невидным, но все равно оно будет жить: ведь под золой, покрывающей угли, долго таится жар, прикоснись — обожжет…

Вот так и воспоминания обжигают Александру Александровну, сто́ит ей погрузиться в них. И всегда, прежде чем рассказать людям о пережитом, Александре Александровне хочется собраться с мыслями, взглянуть на самое себя спокойными глазами. В такие минуты надо побыть наедине с собой, перебрать еще раз вещественные свидетельства военных лет — письма, фотографии, старые документы на имя гвардии сержанта Кулешовой. И пожалуй, дольше всего ей хочется в минуты таких раздумий задержать свой взгляд на небольшой фотокарточке, сделанной кем-то из знакомых любителей в День Победы — девятого мая 1945 года. «Вот какая я была…» — улыбнется она, взглянув на эту любительскую карточку. На ней на фоне густой листвы девушка в военно-морской форме: белый берет с кокардой, китель с погонами главстаршины и литерами «ЧФ» — Черноморский флот. А рядом другая девушка, черноволосая. До сих пор памятны ее имя и фамилия — Таня Гроза. Это она в тот день торжественно вручила Саше букет цветов, вот он на карточке. Девятое мая 1945 года, Севастополь… «Никак не гадала, не думала, — глянув на фотографию, удивится Александра Александровна, — что конец войны встречу там. Полагала, до последнего дня буду на фронте, а то и дальше, за фронтом. А получилось неожиданное: отвоевалась на год раньше, чем все…» Отвоевалась за год до конца войны… Бессонными ночами мечтала, что вернется к своему делу. Но неделя тянулась за неделей, Сашу все еще держала госпитальная койка.

А фронты тем временем шли на запад, на запад…

В конце концов она встала на ноги. Врачи произнесли приговор окончательный и не подлежащий обжалованию:

— Для фронта больше не годитесь. Если и годны к службе, то лишь к нестроевой.

Никак не хотела примириться с таким приговором. Но в конце концов вынуждена была принять его. Ей дали отпуск, первый за всю войну, отпуск лишь на десять дней. Поспешила домой, в Рогозцы. По письмам ей уже было известно, что мать и сестренка выжили, хотя и настрадались за время оккупации немало: немцы выгнали их из дома, местные прислужники врага грозились матери всеми бедами за то, что Саша и ее братья служат в Красной Армии.

Наконец-то после двухлетней разлуки впервые увидела мать — постаревшую, иссушенную заботами и тревогами за всех своих детей. Как радостно было Саше вновь очутиться в родном доме, доме ее светлого детства. Но на дорогу домой ушло из-за транспортных трудностей военного времени больше половины отпуска, а надо было еще успеть вовремя обратно. Только сутки побыла под родимым кровом, заглянула к матери Клавы Проскуриной. Вместе вспомнили… Мать Клавы призналась: «А я все ее жду». Матери не устают ждать.

Когда вернулась из отпуска, ее назначили на спокойную работу в тыловой штаб.

К этому времени — было уже начало лета — Саша получила письмо из Севастополя, который еще 9 мая 1944 года был освобожден. Письмо было от брата Петра, флотского офицера, которому Саша писала из госпиталя. Он писал, что очень обеспокоен ее здоровьем, и предлагал оформить ее перевод к себе, на Черноморский флот. Саша подумала и согласилась.

Так она неожиданно для себя оказалась на флотской службе.

А потом замужество, увольнение в запас, переезды с мужем, офицером флота, на жительство из одной военно-морской базы в другую, рождение сына…