Андрей Балканский - Ким Ир Сен

По совету и при помощи друзей отца Сон Чжу отправился в город Хуадянь, чтобы поступить в военное училище «Хвасоньисук». Там его с распростертыми объятиями встретил Ким Си У — приятель Ким Хён Чжика и владелец местной рисоочистительной фабрики. Он и слышать не хотел, чтобы Сон Чжу жил в училище, и настоял, чтобы он остановился в его доме. За торжественным ужином он налил гостю первую в его жизни стопку водки. (Корейская рисовая водка «сочжу» не такая крепкая, как привычная нам 40-градусная русская. В ней всего лишь 30 градусов.) «Сегодня ты выпей за отца эту рюмочку. Ты теперь глава семьи!» Сон Чжу зажмурился и послушно проглотил мутноватый напиток с резким вкусом.

Училище «Хвасоньисук» было создано при Армии независимости. Туда отправляли действующих военнослужащих, которые проходили переподготовку и затем возвращались в свои отряды. Сон Чжу тогда было 14 лет, а большинству его товарищей по училищу не меньше двадцати. Но в отличие от многих из них он хотя бы прошел курс начальной школы и умел читать и писать.

Училище быстро разочаровало юного курсанта. Оно влачило жалкое существование: денег ни на что не хватало, даже кормили там из рук вон плохо. Но главное — не было современного оружия. Курсанты бегали по спортплощадке с песчаными мешочками на ногах и учились стрелять из деревянных ружей. Кроме того, преподаватели были настроены довольно консервативно. А Сон Чжу уже вовсю зачитывался марксистской литературой. В библиотеке у Ким Си У помимо прочих книг он обнаружил несколько работ Маркса, в том числе «Манифест коммунистической партии».

Борьба корейцев за освобождение своей страны развивалась во взаимодействии и соперничестве двух идеологий — национализма и коммунизма.

Национализм имел глубокие корни в корейском обществе благодаря историческим особенностям его развития и влиянию конфуцианской традиции. Ее характерным свойством является изоляционизм, закрытость от внешнего мира. После потери независимости национализм стал своего рода противоядием перед угрозой исчезновения корейского этноса с лица земли.

Помимо самой Кореи активными очагами формирования национально-освободительного движения стали Маньчжурия, Китай и советский Дальний Восток. Само оно не только не было единым, но представляло собой пестрый конгломерат из различных политических группировок, общественных организаций и партизанских отрядов.

Формальным центром считалось корейское временное правительство в изгнании, собравшееся в Шанхае. В его состав входили представители религиозно-политического учения «Чхондогё», христианской и буддийской общин, Всекорейского союза учащихся, Объединенного национального союза, Союза молодежи, Союза земельных арендаторов, Объединенного рабочего союза, Корейской социалистической партии и даже Женского патриотического союза 3.

Возглавил правительство известный политэмигрант Ли Сын Ман — будущий первый президент Южной Кореи и непримиримый враг кимирсеновского режима. Его сторонники в правительстве считали, что необходимо ориентироваться на США, Англию и Францию, чтобы Корея получила независимость. Однако многие министры не разделяли такую позицию: имелась и просоветская фракция, лидером которой был коммунист Ли Дон Хви. В правительстве постоянно шла острая политическая борьба.

В своих мемуарах Ким рассказывает анекдотическую историю о том, как прогрессивная молодежь общалась с министром финансов Шанхайского правительства, приехавшим в Маньчжурию в 1927 году на совещание по вопросу объединения националистических группировок. «Вы и ваши коллеги нисколько не думаете о судьбе родины и нации», — сообщили они министру. Тот настолько рассердился, что пообещал: «Вот выйду и посрамлю себя и вас всех». После чего он начал срывать с себя одежду, собираясь голым выбежать на улицу. Его еле успокоили. «Вывеска-то у него — боже мой, министр временного правительства, а по поведению — ужасный нахал и хулиган», — сделал вывод Ким.

Вообще он крайне нелестно характеризовал деятельность этого органа: «…много людей уже косилось на это правительство за фракционную грызню, за попрошайническую дипломатию, за разбазаривание военных ресурсов и дармоедство. Да и то сказать, это временное правительство не ограничивалось только сбором подушного налога и обязательной сдачей "пожертвований для спасения родины". Дело дошло до того, что стали выпускать облигации, искали толстосумов и давали им так называемые "удостоверения" о назначении на должность начальников провинций, уездов и волостных управ, получая с них за это соответствующую мзду, то есть попросту продавали чины и должности» 4.

Наиболее массовой организацией среди корейских националистов 1920—1930-х годов считалась религиозно-политическая организация «Чхондогё», основанная в 1905 году. Ее учение вобрало в себя элементы буддизма, христианства, конфуцианства и даосизма. В основе лежала национальная идея религиозной исключительности и политической самостоятельности Кореи. Чхондогёисты поклонялись полумифическому основателю Корейского государства Тангуну. Японские власти с начала оккупации преследовали адептов этой организации, тем не менее «Чхондогё» имела сеть своих ячеек по всей Корее, а также в Маньчжурии.

Националисты имели наибольшую массовую поддержку среди корейцев. Однако после 1917 года среди молодежи и образованных людей все большее распространение стали получать коммунистические идеи.

Карл Маркс, как известно, не отводил странам Востока никакой особенной роли в построении коммунизма. Он считал, что социалистические революции могут произойти только в индустриально развитых государствах, а затем уже в остальном мире.

Лицом к Востоку повернулся Владимир Ленин. Еще в 1912 году он приветствовал китайскую революцию, отзываясь о Сунь Ятсене как о революционном демократе с элементами народничества. После Октябрьской революции большевики не раз обращались к народам Азии с призывом бороться против колониального владычества. По инициативе Ленина в 1919 году для руководства международным коммунистическим движением был создан Союз мировых коммунистических партий — Коминтерн (Коммунистический интернационал), а позже проведены конгрессы народов Востока. В конце жизни Ленин вообще пересмотрел традиционную марксистскую теорию об отсталости азиатских государств и указывал, что именно там революция может победить в первую очередь.

Все это вызывало самый живой отклик у корейской интеллигенции. Корейцы испытывали разочарование в прогрессистской идеологии западного мира. Европа и США и не думали поддерживать декларировавшееся ими право наций на самоопределение. Марксизм в глазах корейской молодежи имел особую привлекательность как передовая идеология, при этом направленная против цинизма буржуазных правительств Запада, против колониализма.