Шандор Радо - Под псевдонимом Дора

Побег из Швейцарии

Осенью 1944 года гитлеровская империя начала разваливаться, как разваливается на куски ледяная глыба айсберга, попавшая под воздействие теплых океанских течений и солнца.

Советские армии, атакуя врага по всему фронту, осуществляли свою великую освободительную миссию. Они вызволили из фашистской неволи Бухарест, Софию и Белград, вели бои в Польше, Чехословакии, Венгрии, вступили в пределы Восточной Пруссии.

Когда советские войска оказались на территории Болгарии и Румынии, трудящиеся этих стран подняли вооруженные восстания. Антифашистские силы, руководимые коммунистическими партиями, одержали победу. Болгария и Румыния объявили войну гитлеровской Германии. В сентябре разорвало отношения с рейхом правительство Финляндии; оно подписало мирное соглашение с Советским Союзом и Англией.

В Западной Европе союзные войска и силы Сопротивления изгнали оккупантов из большей части Франции и Бельгии.

В середине сентября мне наконец удалось связаться с французскими маки из департамента Верхняя Савойя. Партизаны охотно согласились помочь нам бежать из Швейцарии. Я дал курьеру адрес своей конспиративной квартиры, и вскоре к нам явился их представитель - майор по чину. Я был приятно удивлен, узнав, что этот молодой француз доводится племянником известному советскому академику Баху.

С майором мы разработали план побега до мельчайших деталей.

План был таков. 16 сентября, в субботу, за мной и Леной заедет на своей машине профессор, заведующий клинической больницей, где раньше лечилась жена. Он подвезет нас к туннелю, через который проходит железная дорога в женевский пригород Аннмасс, контролируемый партизанами. Хотя железнодорожное сообщение между Францией и Швейцарией со времени гитлеровской оккупации было прекращено, но по субботам с французской территории, из так называемой "свободной зоны", граничащей с Женевским кантоном, приходил паровоз с одним вагоном, груженным бидонами с молоком, - французские крестьяне снабжали молоком жителей Женевы. За неделю порожних бидонов накапливалось много. Их отправляли обратно поездом через туннель. Из "свободной зоны" завозили не только молоко, но и другие продукты. Поэтому французские таможенные посты располагались не у самой государственной границы, а несколько глубже, за "свободной зоной".

Мы должны были проникнуть в туннель и там встретить майора. Поезд, разгрузив бидоны с молоком и забрав пустые, вернется обратно. В туннеле он на минуту остановится, и мы сядем: паровозная бригада была заодно с партизанами.

Наступила суббота. Точно к назначенному часу приехал профессор. Мы с женой с большим трудом прошли какой-то десяток метров до автомобиля и еле-еле забрались в машину: от длительной неподвижности чуланной жизни ноги отказывались слушаться.

Поехали.

Я испытывал очень странное ощущение. Это был мой первый выход в город после одиннадцатимесячного вынужденного заточения. Было уже нерабочее время, и на балконах домов праздно сидели горожане. Мне казалось, что все они смотрят только на нас. То же чувство владело и Леной. Когда проехали многоэтажные дома с балконами, она призналась, что у нее было такое странное ощущение, будто она голой вышла на люди. Сказалась душевная депрессия подпольной жизни.

Наконец мы добрались до моста. Над железнодорожным туннелем увидели полицейского. Тут был дежурный пост. Полицейский ездил вокруг моста на велосипеде. Выждав, когда он завернет за мост, мы выскочили из машины и нырнули в темный раструб подземной дороги. Здесь немного отдышались отвыкли от резких и быстрых движений.

Решив, что все идет пока благополучно, двинулись не спеша в глубь туннеля, но тут заметили позади себя несколько темных силуэтов. Прибавили шагу. Люди продолжали преследовать нас. Мы уже стали всерьез тревожиться, как вдруг перед нами выросла знакомая фигура майора. Он успокоил нас, сказав, что это свои люди.

Вскоре мимо нас прогрохотал локомотив с одним прицепленным вагоном. Он остановился неподалеку от туннеля на станции местного сообщения О вив. Через несколько минут донесся звон погружаемых порожних бидонов. Мы с нетерпением ждали. На станции в поезд мог сесть швейцарский пограничник. Это была бы беда. Если это случится, машинист известит нас свистком.

Спустя немного времени показался паровоз. Я с напряжением ждал свистка, но его не последовало. Локомотив притормозил. Мы с Леной вскарабкались в кабину машиниста. Влезли и те пять человек, которые шли за нами в туннеле.

Поезд двинулся к границе. Машинист был очень озабочен, говорил - не знает, выгорит ли эта затея; раз нет сопровождающего пограничника, на контрольном посту устроят осмотр. Майор посоветовал пройти пост не останавливаясь - будь что будет!

Машинист оказался боевым парнем, на большой скорости промчался он мимо постовой будки. Солдаты подняли стрельбу, но пули никого не задели.

В Аннмассе нас встретили партизаны, пересадили в автомашину и отправили в свою штаб-квартиру, которая находилась в городе Аннси. Мы уже считали, что побег завершился успешно. Теперь ни агенты контрразведки, ни полиция не могли нас достать. Но впереди, оказывается, было еще немало треволнений.

Горная дорога в партизанском крае была очень извилистой и узкой. Ночью наша машина перевернулась и едва не свалилась в пропасть. К счастью, мы отделались только испугом и царапинами.

Власть в Аннси принадлежала партизанам департамента Верхняя Савойя. Нас приняли хорошо, поселили в вилле у чудесного горного озера. Чтобы нас "легализовать", Лене присвоили чин старшего лейтенанта, мне - подполковника партизанской армии, которая насчитывала там около пятидесяти тысяч человек.

За несколько дней мы отдохнули и окрепли. Нам рассказали о событиях на фронтах, об обстановке во Франции. Париж освобожден восставшим народом, но пока пробраться туда невозможно.

В Аннси мы познакомились со знаменитым ученым, лауреатом Нобелевской премии Полем Ланжевеном и будущим французским министром Жюлем Моком. Последний служил офицером в британском флоте и теперь прибыл сюда по поручению де Голля, чтобы выяснить, правда ли, что в Савойе образована советская республика. Такие слухи ходили, так как в руководстве отрядов маки этого края было немало коммунистов. Страхи Жюля Мока были напрасны: коммунисты боролись плечом к плечу с католиками, но советской власти никто не провозглашал.

Французского же физика судьба забросила в этот край случайно. Ланжевен занимался проблемами атомного ядра. Гитлеровцы пытались заставить его работать на себя. Но партизаны выкрали ученого и переправили в Швейцарию. Оттуда Ланжевен сам пришел к маки.