Сергей Михеенков - Дорога смерти. 43-я армия в боях на Варшавском шоссе. Схватка с «Тайфуном». 1941-1942

Командарм Голубев отрапортовал Жукову о взятии города, о захваченных трофеях, что в те дни было особенно ценной информацией. Газета «Правда» о медынских трофеях вынуждена была писать дважды. 16 января появилось первое сообщение: Медынь в наших руках, захвачены такие-то и такие-то трофеи в таких-то количествах. Через четыре дня «Правда» уточнила количество трофеев: их стало меньше. В первой публикации особенно переборщили с автомашинами и пулеметами. Вот цифры, наиболее близкие к тому, что было на самом деле: в городе захвачено 6 немецких танков, 514 автомашин, 26 орудий, 34 пулемета, много боеприпасов и различного воинского снаряжения. Даже если часть этой боевой техники была неисправной, то трофеи все равно богатые. Неисправные танки и бронетехнику немцы очень быстро умели ставить в строй. Так что медынские трофеи для того периода были значительными.

Штурм Медыни совпал со штурмом Вереи дивизиями 33-й армии и кровопролитными боями другого соседа, 49-й армии, за овладение Полотняным Заводом и Кондровом.

Немцы уже накапливали силы в районе Передела. Им не хватило всего нескольких дней и, что более вероятно, решительности для мощного контрудара во фланг нашим наступавшим армиям.

В январе наши войска, действовавшие на острие Западного фронта, были еще сильны. И противник, не представляя себе, какая сила идет на него, продолжал пятиться, оставляя рубеж за рубежом. Но дивизии Красной армии во время наступления таяли стремительно. И немцы вскоре это почувствовали. Их контратаки стали мощнее и напоминали уже контрудары, и отражать их стоило больших усилий и немалой крови.

21 января ночью Жуков отдал командарму 33 приказ о наступлении на Вязьму.

Сосед справа, который основательно завяз под Вереей, начинал операцию, которая в историю Великой Отечественной войдет как Ржевско-Вяземская 1942 года. Для генерала Ефремова прорыв под Износками стал прологом трагедии его армии и личной его трагедии.

По приказу штаба Западного фронта генерал Ефремов создал ударную группировку – 113, 338, 160, 329-я стрелковые дивизии, – с этими силами вошел в брешь, образовавшуюся между немецкими группировками, и ускоренным маршем двинулся на Вязьму. Одновременно к Вязьме по снегам и лесам двигался 1-й гвардейский кавалерийский корпус генерала Белова. Он пересек Варшавское шоссе в районе Мосальска и двинулся на север.

20 января из штаба Западного фронта – командующему оперативной группой генерал-майору П.А. Белову. Приказ на ввод в прорыв на Вяземском направлении:

«БЕЛОВУ

Строжайше запрещаю переходить где-либо к обороне. Если есть щель, гоните все в эту щель и развертывайте эту щель ударом к флангам.

Десанту поставлена задача [к] исходу 21.1 занять Ключи.

Итак, в щель ввести 2 сд, 5 кд и 5 лыж. батов. Будет блестящий успех.

Юхнов будет взят 21.1 войсками 43, 49 армии.

[Болдин оскандалился.]

Можайск взят Говоровым. Противник бежит по всему фронту. Давайте скорее к Вязьма. Горин в 25 км от Вязьма.

В районе Знаменки высаживались батальоны 4-го воздушно-десантного корпуса. Калининский фронт генерала Конева наступал таким же узким клином и охватывал Вязьму с севера и северо-запада. Горин – командир кавалерийского корпуса Калининского фронта. Корпус наступал в авангарде войск северной группировки. Таким образом, по замыслу Ставки, в кольце оказывалась основная группировка группы армий «Центр» – 9-я полевая, части 4-й полевой и танковых групп. Замысел был грандиозным, и, если бы он удался, возможно, война для Советского Союза и всего мира закончилась бы на несколько лет раньше. Но у истории, как известно, не бывает сослагательного наклонения.

Сил для операции такого масштаба и у Западного фронта, и у Калининского оказалось недостаточно. А противник оказался силен. Немцы быстро перегруппировались после отхода и арьергардных боев, в ходе которых понесли большие потери в людях и вооружении, и встретили наши наступающие части глухой обороной, сосредоточенным огнем и упорным стоянием на своих позициях. Преодолеть их ни Ефремов, ни конники Белова, ни десантники полковника Казанкина, ни части Калининского фронта не смогли. Более того, сами попали в ловушку.

Но вернемся под Медынь, в расположение 43-й армии.

«Медынь в развернувшейся операции явилась первым шагом, – читаем мы в отчете офицеров Генштаба. – За ней должно было последовать овладение Мятлево и окружение, во взаимодействии с армиями левого крыла Западного фронта Кондрово-Юхновской группировки противника.

Войска ген. Захаркина в это время наступали в направлении Полотняный Завод, Кондрово; ген. Болдина – двигались южнее и наносили удар на Юхнов с юго-востока.

Наиболее ответственная задача возлагалась на войска ген. Голубева, которые в течение 16 января должны были обойти узлы сопротивления противника на шоссе Медынь – Юхнов и атакой с флангов содействовать частям ген. Захаркина и Болдина в уничтожении Юхновской группировки противника.

Эта задача представляла большие трудности, так как приходилось совершать охват противника на широком фронте – от Шанского Завода до Юхнова. На это требовались большие силы. Таких сил у ген. Голубева не было.

Поэтому боевая деятельность их в последующем развитии событий приобрела крайне сложный характер» [85] .

Сейчас в военной историографии существует очень много споров и мнений по поводу этой несчастной Ржевско-Вяземской операции 1942 года. Когда исследуешь документы той поры, изучаешь действия армий и армейских группировок, направление их движения и ударов, приходишь к невольным выводам о том, что конечно же фронтовая операция по окружению основной группировки группы армий «Центр» на ржевско-вяземском выступе зимой – весной 1942 года была чистой воды авантюрой. Посмотрите, какого напряжения и какой крови стоила армиям левого крыла Западного фронта ликвидация юхновского выступа [86] . Какие сложные события в это время происходили под Сухиничами в полосе действия 10-й и 50-й армий. Как нелепо выпустили из окружения мятлевскую группировку немцев, дав ей возможность усилить вяземскую оборону и оборону по Рессе, Угре и Воре зимой 42-го года, в самый пик драмы под Вязьмой. Да и кавалерийский корпус, как подсказывают последующие события, нужнее был в районе Юхнова и Мятлева. Тогда бы сил у генералов Захаркина, Голубева и Болдина было побольше и они бы смогли дожать в районе Кондрова, Мятлева и Юхнова крупную группировку противника. Но погнались за большим. В итоге и на Варшавском шоссе немцев упустили, хотя окружение провели блестяще. И под Вязьмой в котел угодили.

Но в Ставке, да и в штабе Западного фронта, не оценили синицы в руке. Маловата птичка, вроде бы и не трофей. А журавль в небе махнул крылом да и исчез за горизонтом…