Юлия Аксельрод - Мой дед Лев Троцкий и его семья

Сергей

[Ноябрь 1932]

Милые мама и папа!

Получил вчера мамино письмо от 17 октября, в котором есть ряд справедливых ламентаций по поводу того, что я стал редко писать.

Как я вам писал, я имел намерение устроиться аспирантом при МГУ. Затея эта потерпела неудачу по двум причинам: первая – оказалось, что нельзя совмещать работу с аспирантурой, препятствие, в конце концов, преодолимое; вторая причина – та, что меня бы туда наверняка не приняли, т. к. там весьма свирепые анкеты и столь же строгий отбор.

Я сейчас уже около месяца преподаю термодинамику в Московском авиационном институте.

При этом я, конечно, продолжаю свою работу на службе. По постановлению ВСНХ все инженеры, занимающиеся преподавательской деятельностью, имеют право использовать для этих целей 12 часов в декаду из служебного времени.

Начал я совершенно экспромтом без всякой подготовки, поэтому приходится массу времени тратить перед каждым занятием на решение задач, подготавливание материала и проч. Так что сейчас все мое свободное время уходит на термодинамику. Сижу и корплю.

Люлику, как вам известно, исполнилось шесть лет. За то время, что я его не видел – он был на даче, – он сильно вырос и окреп.

В детский сад он пока не ходит.

Погода у нас стоит мерзкая – дожди, дня два подряд идет уже снег, который тут же тает и превращается в слякоть. Особенная грязь – провинциальная – стоит у нас на дворе. Уже начинаем немного мерзнуть, т. к. до сих пор не начинали топить. А вы жалуетесь на жару!

Крепко вас целую. Леля вам кланяется.

Ваш Сергей

6/1 33 г.

Дорогие мама и папа!

Давно не писал вам. Очень горячее было время, много работы на службе, и потом, к 1-му январю я закончил ведение занятий по термодинамике, так что конец месяца и последние несколько дней были особенно перегружены – зачеты! зачеты!

Сейчас, несмотря на то, что я уже полностью закончил курс, мне все же еще приходится много заниматься термодинамикой дома, т. к. параллельно с теми двумя группами, которые я вел до января в Московском] авиационном] ин[ститу]те, я веду еще группу в бывшем МВТУ, где объем предмета значительно шире.

Преподавательской своей деятельностью я, в общем, доволен, когда кончились занятия к 1-му январю в Московском] ав[иационном] ин[ститу]те, то было как-то даже жаль расставаться со студентами – за три месяца я уже их всех изучил и даже как-то привык к ним.

На 33 г. у меня очень неравномерное распределение занятий. Всего мне дали по Моск. ав. ин-ту около трехсот часов на год, из них на апрель и май падает, кажется, по 70 ч, а [на] январь-февраль ни одного часа. Что будет по МВТУ – еще неизвестно. Если там удастся нагрузить январь и февраль, то я думаю совсем бросить службу, т. к. мне нужно все-таки много заниматься, а сейчас я работаю в среднем не менее 12–14 часов в день, включая выходные дни. Последние дни даже начались бессонницы!

Ну вот, теперь вы имеете исчерпывающие сведения о моих делах.

Забыл я поздравить вас с новым годом, что и исполняю сейчас с некоторым запозданием.

Напишите, получено ли вами письмо к маме от Лели? Оно было послано недели три тому назад. Мы за последнее время кроме двух маминых открыток с парохода ничего от вас не имели (одну открытку, кстати сказать, даже при помощи лупы мы разобрали только процентов на 70).

Я думаю, что вам уже известно, что Аня уехала на три года в Воронеж, а Люлик пока остался со мной и с Лелей. Няня пока осталась старая, сейчас очень трудно найти подходящего человека, и потом, он так избалован, что далеко не каждый с ним согласиться работать.

Аня в Воронеже устроилась очень хорошо со службой, получает больше, чем получала в Москве, и больше, чем получаю я.

Первое время у ней были затруднения с комнатой, теперь, кажется, и с этим вопросом все улаживается.

Я не писал вам раньше, т. к. не видел к тому никакой надобности, что Аня вышла замуж. Я и сейчас пишу об этом потому, что, с одной стороны, Аня совершенно не скрывала от меня этого, и с другой – при теперешней ситуации это известие, может быть, представит для вас некоторый интерес.

Я уже очень давно не имею совершенно никаких вестей от Зинушки, правда, я и сам ей давным-давно не писал.

Сейчас в связи с отъездом Ани у нас начнется (верней, уже началась) тяжба с домоуправлением относительно комнат. В общем, развлечений еще много на нашем жизненном пути.

С нетерпением жду от вас писем, крепко вас целую. Леля шлет свой горячий привет.

Ваш Сергей

3 января 1933 г. старшая дочь ЛД Зина Волкова, которой только что исполнилось 30 лет [102] , заперлась в своей берлинской комнате и открыла газовую конфорку. У нее был туберкулез. В крайней тревоге Зина наблюдала, как «коричневые рубашки» заполняли улицы. Она слышала об арестах в Москве, ничего не знала о судьбе мужа Платона Волкова, сидящего в заключении, она не смогла привыкнуть к одиночеству, и лишение ее советского гражданства оказалось последней соломинкой. В Москве осталась дочь Зины Саша, отец которой (Захар Моглин) к этому времени тоже был арестован.

«Последние новости», парижская русскоязычная газета, 12 января 1933 года

Покончила с собой дочь Троцкого

Причины: тяжелая болезнь и отказ в продлении визы.

Берлин, 11 января

Покончила с собой проживавшая в Берлине дочь Троцкого, Зинаида, по мужу Волкова. Она жила при отце в Турции, но затем получила, по болезни, разрешение на временное проживание в Германии. Срок визы недавно истек, и Волковой было предложено покинуть страну.

По словам той же газеты, в Берлине проживает сейчас сын Троцкого, студент политехникума.

Берлин, 11 января

Зинаида Волкова – дочь Троцкого от первой жены, революционной деятельницы A.Л. Вонской [103] , с которой бывший наркомвоен разошелся перед войной. Младшая дочь Троцкого, Нина, скончалась от туберкулеза.

Муж Зинаиды, Волков, сослан в Сибирь. Дочь Троцкого получила в 1930 году разрешение выехать к отцу в Турцию. В 1931 г. она приехала в Берлин лечиться.

Берлинский корреспондент «Пари Суар» посетил квартиру в Керльфорте, близ Берлина, где проживала дочь Троцкого.

1 января Волкова заявила квартирной хозяйке, что должна уехать, так как власти отказали ей в продлении визы.

Оставшись одна в квартире, дочь Троцкого заперлась в своей комнате и открыла газ. В комнате нашли записку следующего содержания: «Позаботьтесь о моем мальчике. Умираю из-за болезни и отчаяния».

Волкова была в России учительницей.

Сын Троцкого, Лев, сообщил корреспонденту, что и ему грозит высылка из Германии.

…Затем последовало самоубийство в Берлине Зины, старшей моей дочери, которую Сталин вероломно, из голой мстительности, оторвал от детей, от семьи, от среды. Лев оказался с трупом старшей сестры и ее шестилетним мальчиком на руках. Он решил попытаться вступить по телефону в связь с младшим братом, Сергеем, в Москве. Растерялось ли ГПУ перед фактом самоубийства Зины, или же надеялось подслушать какие-либо тайны, но телефонная связь была, вопреки ожиданиям, установлена, и Льву удалось живым голосом сообщить в Москву трагическую весть. Таков был последний разговор наших двух мальчиков, обреченных братьев, над еще неостывшим телом сестры. Кратки, скупы, целомудренны были сообщения Льва о пережитом к нам на Принкипо. Он слишком щадил нас. Но под каждой строкой чувствовалось невыносимое нравственное напряжение.

Читать дальше