Пьер Сиприо - Бальзак без маски

Бальзак перенес действие «Служащих» на 1821–1824 годы, но, бесспорно, имел в виду правительство Луи-Филиппа, при котором демократизировалась государственная служба и невероятно выросло число чиновных должностей, достававшихся «своим людям». Министерства стали олицетворением равноправия во Франции. Жалованье также уравнялось: столоначальник получал ненамного больше, чем последний экспедитор. Самого министра редко кто видел в глаза, зато он, как какой-нибудь диспетчер на крупном вокзале, откуда-то сверху «спускал расписание и давал указания стрелочникам». В министерстве министр появлялся крайне редко, потому что ему приходилось заседать в палате, так что его реальной власти подчиненные не ощущали. Никто из чиновников не работал, а если и работал, то отнюдь не в родном министерстве. Бальзак приводит в пример некоего «молодого Мерсье», мастера на все руки, Кольвиля, по совместительству прирабатывающего кларнетистом в Опера-Комик, заместителя начальника отдела Брюэля, сочиняющего водевили.

Чиновники напрочь оторваны от действительности. Если они и имеют свое мнение, то никогда не посмеют его высказать.

Подобно королю, который царствует, но не правит, министры в основном занимаются созданием всевозможных комиссий, которые в свою очередь пишут доклады и отчеты, разрабатывают подробнейшие планы и проекты. За этой, по слову Бальзака, «завесой», теряются истинные дела и проблемы; бесконечные обсуждения и разговоры плодят груды «сорных» бумаг, папок, циркуляров… Время от времени какой-нибудь отдел производит на свет циркуляр, без которого «Франции несдобровать!» Курам на смех… В министерствах если что и помнят, так это те вопросы, на которые нет ответа; если же спрашивающий проявляет настойчивость, следует тянуть резину до тех пор, пока он не поймет, что напрасно теряет время.

Устав от призрачной активности окружающих, которые и сами не замечают, как успевают состариться в бессмысленной суете, Рабурден горит желанием реорганизовать и правительство, и органы управления. Его подталкивает к этому жена, мечтающая, чтобы муж стал наконец хоть кем-нибудь. Но даже возглавив бюро, Рабурден не становится своим в свете. Его по-прежнему никто не знает, а министр не желает принимать.

В 1824 году Рабурден составил план спасения Франции. Этот план отчасти состоял из идей самого Бальзака, а также Жирардена, издателя «Пресс», в которой была напечатана «Высшая женщина». В типографии Жирардена работали паровые прессы, выдававшие по 20 тысяч экземпляров газеты каждый день. Бальзак мог надеяться, что его соображения дойдут до самых широких кругов общественности.

Согласно плану Рабурдена, число министерств следовало свести к трем и в каждом из них должно было служить не больше двухсот чиновников. В Австрии, к примеру, Меттерних один руководил сразу четырьмя департаментами.

Относительно налогов Рабурден излагает мысли, впоследствии получившие развитие в знаменитой книге Жирардена «Налог», которая увидела свет в 1852 году. Рабурден осуждает косвенные налоги, за которыми, словно за баррикадой, прячутся города, продолжающие существовать в атмосфере средневекового протекционизма. Главная роль у Рабурдена отводится личному налогу на движимое имущество и налогу на потребление. Рабурден предлагает взимать плату за роскошь, широкий образ жизни, жилье, количество слуг, содержание лошадей и кареты. Эффект от введения таких налогов не замедлит сказаться, потому что «бюджет — не сундук, а садовая лейка. Чем больше воды нальешь в нее, тем больше затем выльется и тем плодороднее будет страна».

Особенно заинтересовал Бальзака, который не пил, налог на вино.

Виноградари должны платить за право содержать виноградник, розничные торговцы — за право продавать вино.

Государство-собственник, государство, ратующее за национализацию, по мнению Бальзака, олицетворяет «административную бессмыслицу». Государство не в состоянии управлять, оно только лишает себя налогов и обедняет бюджет. Стоит предприятию подпасть под государственный контроль, как оно немедленно обрастает долгами. Поэтому государство должно освободить место частной инициативе, передать в ее руки лесную промышленность, шахты и металлургию.

Налог на собственность у Рабурдена фигурирует лишь как необходимость в годы войны. Собственник, освобожденный от уплаты налога, сможет употребить эти деньги на повышение своего культурного уровня. Промышленность станет работать на дешевом сырье и легко составит конкуренцию зарубежным товарам.

«Высшая женщина» («Служащие») получила суровый отпор со стороны легитимистски настроенной прессы. В номере от 2 августа 1837 года «Котидьен» писала: «В произведениях господина де Бальзака изложены такие удивительные суждения, что будь они включены в наше законодательство, эффект получился бы самый странный».

Может быть, такая оценка объяснялась личной неприязнью редактора? Ведь Бальзак замахнулся на систему, снедаемую «административным недугом», в результате которого немногие счастливчики получали синекуры… Они не могли не понимать, что Бальзак вознамерился лишить их работы. «В газету ежедневно приходит по двадцать возмущенных писем. Читатели отказываются от подписки и уверяют, что вся эта безответственная болтовня ничего, кроме скуки, вызвать не может».

Рабурден захотел поиграть в государственного деятеля и потерпел поражение. А его создатель потерпел поражение, попытавшись взять на себя роль «мудрого и доброго законотворца».

Предки Бальзака со стороны матери происходили из известного купеческого рода Саламбье.

Во времена Империи Саламбье держали в руках «все, что относилось к армейскому обмундированию». Отец семейства Гийом, не скрывая гордости, говорил: «Торговля — вот что самое важное. […] Видеть, как мимо проходит полк национальной гвардии, одетый в наше сукно, которое мы производим дешевле всех остальных, (…) разбираться во всех пружинах торгового дела и ни разу не свернуть на кривую дорогу! Вот это жизнь!»

В годы Реставрации двоюродные братья Бальзака — Седийо, Маршан, Леба и Кириэль (двое последних породнились с семейством Лежен д’Эльбеф) — вели суконную, басонную, одежную и пуговичную торговлю. Уже тогда, как и позже, во времена Июльской монархии, они сумели быстро переориентировать свою торговлю на ширпотреб, тогда как другие дельцы разорялись и нередко попадали в долговую тюрьму. Кое-что об этом Бальзаку было известно.

К 1837 году, когда Бальзак начал работу над «Историей возвышения и упадка Цезаря Биротто», в торговом деле произошли существенные изменения. Отныне, чтобы привлечь клиента, приходилось думать о том, чем его поразить, чтобы он не смог пройти мимо продаваемого товара.