Пьер Сиприо - Бальзак без маски

Таким образом, Человек у Бальзака также становится создателем жизни, которая является его неотъемлемой собственностью.

13 июля 1840 года Бальзак подписал договор с Арманом Дютаком, конкурентом Жирардена. Оба издателя окончательно разошлись, когда в июле 1836 года лопнул их план совместного выпуска недорогой ежедневной газеты. С тех пор Жирарден возглавил «Пресс», Дютак — «Сьекль». Обе эти газеты выходили ежедневно, цена годовой подписки не превышала 40 франков, что стало возможным благодаря активной рекламной деятельности. Широкое распространение этих газет представляло собой уникальный в мировом масштабе феномен.

К концу 1836 года Дютак организовал трест, объединивший пять-шесть газет, в том числе «Шаривари», «Карикатюр», «Газет дез анфан», «Геп». Чуть позже к ним присоединилась «Ревю литерер» Альфонса Карра. Кроме того, Дютак владел типографией и имел собственный театр — Театр дю водевиль. К Бальзаку он относился с уважительным восхищением и только в течение 1840 года опубликовал шесть романов и эссе писателя (в «Сьекль» и «Карикатюр»), Он же напечатал впоследствии «Дочь Евы», «Беатрису», «Пьеретту», «Маленькие неприятности супружеской жизни», «Письмо о процессе над Пейтелем». В июле 1840 года Дютак предложил Бальзаку стать его компаньоном и основать журнал «Ревю паризьен» — ежемесячное издание объемом в 125 страниц, которое предполагалось продавать по одному франку за экземпляр. По условиям договора Бальзак бесплатно предоставлял в распоряжение редакции рукопись, за что ему причиталось участие в прибыли.

К 25 сентября 1840 года в свет вышли три номера «Ревю паризьен». Расходы составили 7173 франка, доход — 5372 франка. Для первого номера Бальзак предоставил рассказ «З. Маркас», выражавший отношение автора к режиму Июльской монархии. Молодежь обобрали, говорится в рассказе. Революция, которую она совершила, стала «добычей сов, боящихся дневного света. […] Но опасность не за горами, и когда она настанет, молодежь снова поднимется, как поднялась в 1793 году, готовая на новые прекрасные свершения. […] Не верю, что нынешние силы продержатся еще десять лет». Зефирен Маркас умирает в 1838 году от нервной горячки, потому что «слишком глубоко влез в кратер власти». Умирая, он видит наступление Республики, когда, после смены двадцатого по счету министра, начнется агония власти.

Бальзак обязался вести в «Ревю паризьен» рубрику литературной хроники. Здесь он высмеял роман Сент-Бёва «Пор-Рояль», назвав его «мелким дождичком, пробирающим до костей». «Пармскую обитель» он сравнил с чудом, хотя позволил себе несколько критических замечаний в отношении композиции и с ошибкой написал фамилию Стендаля. Виктора Гюго он неизменно хвалил, именуя его «величайшим поэтом XIX века». Одобрительного отзыва заслужил и Фурье, по мнению Бальзака, продолжатель дела Иисуса, который сумел претворить на практике добрые побуждения, систематизировать их и «впрячь в социальную телегу». В своей статье «О рабочих», опубликованной 25 сентября 1840 года, Бальзак вслед за Фурье рассуждал о том, что необходимо «добиться равновесия», унифицировать сколь возможно производительные силы, разукрупнить заводы и создать промышленно-сельскохозяйственные объединения. Тогда продукция сельского хозяйства будет потребляться рабочими на месте. Крестьянин будет продавать свой урожай, рабочий будет сыт, а на долю посредников ничего не останется.

В номере «Ревю паризьен» от 25 августа 1840 года Бальзак поведал читателям о том, что при правительстве существует некое бюро общественного сознания, возглавляемое бывшим банкиром Авасом. Он первым получает газеты со всего мира и каждое утро докладывает Тьеру — «великому знатоку мелочей» — о состоянии общественного мнения. Полиция также поставляет ему информацию. Сотрудники Тьера на основании полученных данных составляют бюллетень, который через префектуры рассылается в редакции газет. Журналисты именуют этот бюллетень «хозяйским гласом». Бальзак выступил с разоблачением этого «министерского эскадрона». Утром Тьер у себя в особняке принимает своих верных посланцев. «Здесь, под руководством мадам Доне, мажутся маслом бутерброды, которые предстоит проглотить публике».

Таким образом государство, объединившись с крупнейшим банком, надзирает и руководит прессой, промышленностью, финансами. Это тюремная политика, смягчаемая хорошо обкатанными фразами.

Бальзак взывает в своей статье к «героям», которыми, как он полагает, не оскудела еще земля Франции. Распознать героя несложно: «Во Франции великим может оставаться лишь отверженный».

14 апреля 1841-го, а затем 2 октября того же года Бальзак подписал договор на издание 20-томного собрания своих сочинений. Каждый том предполагалось издать тиражом три тысячи экземпляров, авторский гонорар должен был составить 50 сантимов с тома, то есть 30 тысяч франков, из которых половина выплачивалась автору немедленно. Название цикла — «Человеческая комедия» — впервые упомянуто в 1840 году; в договоре с Шарлем Фюрном (1794–1859) от 2 октября оно было повторено снова.

Сын торговца с улицы Сен-Дени Фюрн некоторое время служил в управлении таможни, а в 1825 году открыл типографию на улице Огюстен, 37. Он специализировался на выпуске книг по истории, и в числе печатаемых им авторов фигурировали Тьер, Минье, Анри Мартен. Он стал единственным из подписавших с Бальзаком договор издателей, кто полностью осуществил выпуск «Человеческой комедии». Свои права на это издание в 1846 году он передал своему приказчику Александру Уссио.

В 1839 году Бальзак отправил Еве Ганской всего четыре письма, в 1840-м — шесть, в 1841 году — пять. Переезд Бальзака из Жарди в Пасси под именем господина де Брюньоля запутал Ганскую, и отныне она адресовала свои письма его издателю Суверену. Она полагала, что Бальзак женился. «Письма мои редки оттого, что не всегда у меня есть деньги на почтовые марки». Действительно, оплата маркой тяжелого письма в Россию стоила 10 франков. Бальзак уверял, что вынужден ютиться в крысиной норе. По сравнению с тремя домами в Севре его квартира на улице Рейнуар и в самом деле казалась тесной. Рабочий кабинет и библиотека были объединены в одну «ячейку». С декабря 1840 года он был вынужден поселить у себя мать, которая совершенно лишилась средств. 63-летняя дама прибыла на новое место жительства со своей периной, своими стенными часами, подсвечником, парой простыней и бельем.

Мадам де Бальзак «свела бы с ума любого, а я и так близок к помешательству под грузом своих замыслов, работы и вечных неприятностей». Между Оноре и старой дамой тлела давняя ненависть, в основе которой была ненависть ребенка, искренне привязанного к равнодушной матери. Теперь мать словно решила окончательно испортить ему жизнь. К тому же она слишком уж старательно играла роль «нищенки».