Робер Параго - Макалу. Западное ребро.

В палатках попутно с надеждой возрождаются радость и улыбки. Радость от возможности возобновить штурм вершины, радость чувствовать, как твои мускулы снова начинают жить, твое дыхание становится ритмичным, твои мысли мчатся по вершинам, гребням, ущельям. Радость ощущения колебания веревки при каждом усилии идущего перед тобой товарища, радость от каждого шага по его следу и от каждого усилия, затраченного для этого шага.

27 апреля. Ветер стих. В лагерях возрождается жизнь и стремление к действию. Пайо, Берардини, Моска и Параго с четырьмя шерпами собираются выйти в лагерь III. Грипп у меня более или менее прошел, и я помогаю им готовить снаряжение. Легкие грузы для сагибов, 20 килограммов для шерпов. После двенадцати дней бездействия чувствуешь как бы освобождение. Вечером мы узнаем по радио, что ветер освободил навешенные веревки и уплотнил снег. Однако вид лагеря привел наших товарищей в полную растерянность. Заваленные палатки, поломанные стойки, разорванные полотнища, словом, разорение! Всю вторую половину дня они перелопачивали снег и исправляли повреждения. Лишь в конце дня им несколько помешал небольшой снегопад, подобный тому, который нас донимал ежедневно, до того как установилась погода. Иногда снег падал с часу дня до вечера, а иногда только с четырех часов.

Из Базового лагеря, куда снова спустились Пари, Гийо и Жаже. Пари сообщает, что Жаже по-прежнему болен и просит дать антибиотиков. Однако последние уже переправлены в верхние лагеря, так что придется возвращать несколько единиц. Неприятная задержка, наводящая на размышления. Я никак не могу понять, как простая ангина могла довести до такого жалкого состояния столь крепкого парня, как мой друг Клод. Я знаю по опыту совместных восхождений, в частности зимних, его исключительную волю и физическую силу. На Шакхауре, в Гиндукуше, два года назад он доказал, что может жить на большой высоте, так как, оборудовав предварительно все участки, смог подняться на вершину более 7200 м. Я знаю, конечно, что моральные и физические переживания тесно связаны, а в экспедициях еще сильнее, чем в повседневной жизни. Но все равно. Поговорю попозже с нашим доктором. Нужно будет, чтобы он рассмотрел поподробнее этот случай, хотя бы с точки зрения организации будущих экспедиций. А может быть, это нужно сделать и в настоящее время, чтобы нас успокоить, поскольку никто из нас не гарантирован от подобного злоключения, я так же, как и остальные. Гордость ― мощный двигатель, но она не должна исключать предусмотрительность.

К счастью, в качестве компенсации приходит счастливая весть. Вот уже пятнадцать дней из Седоа не приходило к нам никакого пополнения запасов. Никаких местных продуктов-основы питания шерпов, от которых и сагибы не отказываются: рис, сахар, тзампа, куры, живые козы, порой туши яка и керосин для нагревательных приборов. Сегодня вечером пришли из Седоа двадцать один носильщик с продовольствием. Во время бури переход через перевал Барун был очень сложен, но Будиман, наш наик, оказался истинным вожаком!

Наши почтовые курьеры, симпатичные ребята Супа и Саркиман, тоже пришли с этим караваном, но из гораздо более дальнего места ― из Биратнагара, куда самолет регулярно доставляет почту из Катманду. И однако, сегодня писем нет. Образцовые почтальоны совершили прогулочку в 24 дня (двенадцать туда и двенадцать обратно), чтобы убедиться, что в аэропорту корреспонденции нет. Вероятно, Бернар Сеги, который должен на днях прилететь на вертолете, взял на себя доставку почты. Но я легко представляю себе разочарование ребят: переправляться через бурные реки, десятки потоков, бежать весь день, спать ночью на краю дороги и вернуться не солоно хлебавши-это действительно слишком уж несправедливо.

В Базовом лагере вместе с Пари и Жаже находятся в настоящее время Франсуа Гийо и двенадцать шерпов. Пари пошлет их пробивать трассу до лагеря I. В этом Базовом лагере все сильно изменилось со времени нашего прихода. С 19 марта (вот уже более месяца!), когда на повороте ущелья Аруна, у подножия пика VI, появился перед нами во всем своем величие Макалу. От его основания к нам сбегала небольшая ложбина. Местоположение лагеря казалось чудесным: на склоне холма, немного выше потока, большой участок короткой, пожелтевшей от зимних холодов травы, усеянной громадными скальными глыбами.

Сегодня трава и глыбы погребены под двумя метрами снега. Камни, закрывающие ледник вплоть до лагеря, совершенно не видны. Всю с таким трудом выполненную до настоящего дня работу приходится делать заново. Исчезли трассы, пробитые для того, чтобы шерпы могли совершать заброску грузов без нашего наблюдения, исчезли маркировочные вехи. Пришлось снимать палатки и вытряхивать из них снег, перед тем как их снова устанавливать. Пространства между камнями, заваленные снегом, превратились в капканы, а мирные окружающие склоны угрожают лавинами. Столько усилий, и все впустую! Нет, решительно этот мартышкин труд нам не по душе! В верхней части Ребра по крайней мере нам не придется иметь дело с такими неприятностями, Ребро слишком круто, чтобы на нем мог бы держаться снег.

По белоснежной поверхности ледника тысячью метрами ниже нас медленно ползет черная гусеница ― колонна шерпов, усиленная несколькими носильщиками. На сверкающей белизне она вырисовывает темную нитку своего пути, останавливается, вновь трогается, извивается и затем на полдороге к лагерю I окончательно останавливается и поворачивает кругом. Снег слишком глубок, и задача не по силам. Завтра, без сомнения, они снова примутся за работу, в то время как мы, отдохнувшие, покинем в свою очередь лагерь II для лагеря III. Пора готовить снаряжение.

28 апреля. Мы хорошо поспали. Сегодня настала пора для Мелле, Маршаля и меня. Мы сменим в лагере III Моска, Пайо, Берардини и Параго, которые пойдут с четырьмя шерпами выше подыскивать место для лагеря IV. Увы! Помощи шерпов нам будет не хватать. Единственный в наличии Дава Тхондуп, брат Да Ноо, который был уже на Макалу, в 1955 г. с Жаном Франко. Он помощник повара, и его обязанность не носить грузы, а готовить пищу для всей команды. В действительности он окажется одним из лучших шерпов. При первой просьбе о помощи он покинет свой очаг и, взвалив груз, пойдет за нами. Позже он дойдет до лагеря V на высоте 7650 м.

По своей привычке я начинаю путь в очень быстром темпе. В действительности мне хотелось бы знать, оставил ли грипп какие-либо последствия или я полностью вошел в форму. Ответ дает время: 2 часа 50 минут от лагеря II (5800 м) до лагеря III (6500 м) при перепаде высот 700 м. Форма, следовательно, хороша. Поразительно, как может меняться длительность преодоления участков маршрута! Вначале требуется семь-восемь часов, затем время уменьшается, чтобы дойти порой до 2 часов 15 минут или 2 часа 10 минут. Один и тот же восходитель на том же самом маршруте может показать время, изменяющееся в два раза, причем неизвестно, по какой причине. Что касается меня, я всегда отмечал свое время вовсе не из-за неуместного тщеславия, но чтобы проверять свое физическое состояние, свою форму. Чтобы себя успокоить? Да, наверное.