Робер Параго - Макалу. Западное ребро.

Вечерняя связь с верхними лагерями вновь погружает нас в водоворот активных действий. Берардини и Маршаль сделали заброску до второго пролома, следовательно, до подножия первого навеса. Однако Люсьен, который обожает снимать крупным планом участки высшей трудности на вертикальных скальных стенах, испытывал неприятности с большой камерой: при сильном холоде она работает неважно. Теперь наш киношник будет, вероятно, применять магазинные камеры.

Я пользуюсь связью, чтобы запросить у Параго новые гетры. Мои от тесного общения с шероховатым гранитом взлета превратились в лохмотья. Нужны также перчатки и шерстяные рукавицы для шерпов, страдающих, несмотря на свою выносливость, от холода.

8 мая. Пока мы с Бернаром отдыхаем в лагере II, Берардини и Маршаль, оставшиеся в лагере IV, навешивают лестницы до второй бреши. Отличная работа! Параго, прибывший в лагерь I, поднимется завтра в лагерь II.

9 мая. Возвращается Бернар Сеги и выгружает в лагере II продукты и почту. Он забирает с собой в Катманду звукооператора телевидения Роже Матюрена, плохо себя чувствующего в Базовом лагере из-за начинающегося отека легкого. Параго поднимается из лагеря I в лагерь II. Пайо и Моска сделали заброску по направлению к бреши над Свечой и дополнительно навесили одну или две лесенки.

10-го они спускаются в лагерь II после новой заброски выше лагеря IV. Эта муравьиная работа нескончаема: заброска, обработка, обработка, заброска, а время проходит, бежит... Это не потерянное время, безусловно, но продвижения ведь нет!

11 мая. Параго, присоединившийся к нам после пребывания на базе, Бернар, я и два шерпа, Дава Тхондуп и Пенури, поднимаемся в лагерь III. Этот лагерь в печальном состоянии: палатки разорваны, завалены снегом, и в довершение всего, как раз когда мы приходим, начинается снегопад. В разрыве облаков мы замечаем Пари, Гийо и их шерпов на взлете, несколько выше лагеря IV. Во время связи в 18 часов они сообщают, что оборудовали два последних навеса электронными лесенками, но не продвинулись дальше ни на один метр. Создается угнетающее впечатление, что мы топчемся на месте.

12 мая. Бернар, Робер и я поднимаемся в лагерь IV. Встречаем в пути спускающихся Пари и Гийо. Они сегодня не смогли работать, так как ночью выпало 50 сантиметров снега. Роберу его обязанности начальника экспедиции никак не содействуют достижению хорошей спортивной формы. Это сказалось на подъеме, и он пришел значительно позже меня. Лишний раз убеждаюсь, что время, затрачиваемое на прохождение участка между двумя лагерями, может быть совершенно различным для разных восходителей и даже для одного и того же, но в разные дни. Плохо проведенная ночь, пятью килограммами больше или меньше на плечах, прокладывание трассы ― сколько факторов оказывают влияние! Сегодня я затратил два с половиной часа, а Робер семь ― разница громадная. К чисто физической усталости прибавляется психологическая, когда видишь, что товарищ идет, как ракета, а ты тащишься из последних сил. Кроме того, после обеда погода обычно портится, и надо вновь прокладывать трассу, пробиваясь сквозь снежные вихри; приходишь в лагерь мокрый, озябший и находишь в палатке комфортабельно устроившегося султана, который обсушился, приготовил чай, спокойно кушает и сибаритствует. Деморализация!

13 мая. Сегодня мы решили использовать новую технику, отличную от той, которую применяли до сих пор. Мы с Бернаром будем вести обработку, возможно выше. Параго пойдет следом за нами с двумя щерпами. Они понесут палатку и продукты питания, с тем чтобы организовать лагерь V, который мы считаем временным, у подножия двух больших навесов. По окончании обработки мы спустимся в этот лагерь, а Робер с двумя шерпами вернется в лагерь IV. Мы сможем тогда начать, с гораздо большей высоты и значительно продвинуть обработку, наверное, даже выйти из зоны больших трудностей.

Итак, в дорогу! Позади нас Параго, в гораздо лучшей форме сегодня, идет в хорошем темпе. В то время как он приступает возле бреши к устройству площадки для палатки, мы с Бернаром уходим вперед и начинаем дальнейшую обработку пути. Мы так поглощены нашим трудом, что не замечаем изменения погоды. Все сильнее и сильнее падает снег; менее чем за час толщина свежевыпавшего снега достигает 10 сантиметров. Мы продолжаем работать. Крючья, стремена. Нижняя часть последнего навеса может быть пройдена лишь искусственным лазаньем. Следуют 60 метров заполненных льдом желобов, где чередуются участки с искусственным и свободным лазаньем под потоками текущего снега. Но вот и вершина желобов. Бернар лезет по американскому способу, под ним качается в пустоте колоссальный рюкзак-все снаряжение, по крайней мере килограммов 25. На высоте 7700 м это убийственно тяжело. Еще вертикальные стенки, еще снежные ручьи и, наконец, этот треугольный фирновый кусочек, столь давно и столь сильно желанный.

Разочарование: абсолютно невозможно поставить хоть одну палатку. Надо идти дальше. Расщелины вправо, кулуары, снова расщелины, полные снега. Скалы становятся более расчлененными, склон положе и стремится в какой-то момент к горизонтали. Все! Большой взлет побежден. 17 часов 30 минут.

Конечно, сама вершина Макалу отсюда еще далеко: мы примерно на высоте 7770 м, и остается еще 700 м перепада, по горизонтали, может быть, два километра. Но склоны станут легче. Не будет больше вертикальных стен, навесов, только комбинированный рельеф, скалы со снегом. Потребуется время, но основные трудности позади. Нас захватывает радость, сотканная из облегчения, надежды, удовлетворения от чувства выполненного долга, гордости от выигранной битвы, несмотря на холод, ветер, снег и предательскую усталость. Робер, наверное, уже установил под большими навесами первую палатку-хижину лагеря V. Мы же сможем здесь поставить завтра лагерь VI, откуда начнутся решающие штурмы вершины. Такие мысли согревают душу!

Спуск под падающим снегом ― сплошное мучение, и в завершение нас ожидает горькое разочарование. Напрасно мы ищем в снежных вихрях палатку около бреши, где мы намеревались сегодня переночевать. На склоне нет ничего, кроме намека на площадку, почти сплошь заваленную снегом. Почему? Но задавать вопросы некогда. Сейчас уже 18 часов 30 минут, и мы должны обязательно спуститься до ночи в лагерь IV. Скорее вниз, пора кончать с надоевшим спуском.

Невдалеке от лагеря IV мы догоняем Параго. Не ожидая наших расспросов, короткими фразами, прерываемыми порывами ветра, он излагает нам кратко свои несчастья. «Вы видели утром, я был в приличной форме и очень радовался. Шерпы следовали за мной с трудом. Надо признать, что подниматься по лесенкам и «жюмарить» по веревке чертовски трудно. На последнем участке перед брешью, там, где действительно сложно, Дава Тхондуп завис на своем жюмаре: ни вверх, ни вниз! Надо было слышать, как он кричал о помощи! Я спускаюсь, выуживаю его, он подходит к бреши. Второй шерп, Пенури, остался внизу. Мне пришлось вытягивать его груз на веревке. Затем я их отослал, так как они были на грани изнеможения, и начал копать площадку. Вы видели результат! Снег, лед твердый как сталь! Я бился в течение трех часов! Наконец я совершенно выбился из сил и в 4 часа начал спуск. Шерпов я догнал быстро. Они ждали меня у подножия первого угла, и было видно, что им невесело. Когда снег покрывает все зацепки и течет на тебя ручьями, а нога ежеминутно срывается, это им не нравится, ну совершенно не нравится! Их можно понять. Тогда я пошел первым, это придало им немного уверенности».