Том Джелтен - Бакарди и долгая битва за Кубу. Биография идеи

Однако santiagueros называли ее не иначе как «завод «Бакарди»».

Этот старый господин появился в здании «Бакарди» в Майами незадолго до полудня, облаченный в элегантнейший белый льняной костюм на излюбленный манер кубинской аристократии. Ему было уже девяносто лет, он был лыс и опирался на трость, однако по-прежнему держался с некоторой надменностью. Оглядевшись из-за роговых очков, старый господин увидел своего внучатого племянника Хосе Аргамасилью Бакарди, подозвал его и велел составить ему компанию и выпить в баре компании.

— Tío, еще рано! — возразил Аргамасилья. — Мне надо работать!

— Ладно тебе, присядь. Работа подождет.

Эмилито Бакарди Лай, старший сын Эмилио Бакарди Моро и Марии Лай, был не из тех, кто слишком тревожится о делах. В семнадцать лет, когда он покинул дом и присоединился к кубинским повстанцам-mambí, боровшимся за независимость Кубы от Испании, он проявил незаурядную отвагу и патриотизм, однако в последующие годы «полковник» Бакарди служил семейному предприятию в основном рассказами о войне, которыми он щедро делился с клиентами компании. В дождливые дни старые боевые раны давали о себе знать. «О-о, — стонал Эмилито, — это machetazo, которым меня наградили при Калимете» — и в сотый раз рассказывал, как испанский штык пустил ему кровь. Он рассказывал эти истории сначала в баре «Бакарди» в Гаване, потом — в Майами, где жил со второй женой Зоилой в небоскребе с видом на залив Бискейн. В эмиграции в его рассказах появился новый поворот: полковник то и дело разражался гневной филиппикой в адрес Фиделя Кастро, нынешнего врага Бакарди. «Если бы mambíses ожили и снова взялись за мачете, — говорил он, — Фидель увидел бы, как мы умеем драться!»

Глава «Бакарди» Пепин Бош, женатый на двоюродной сестре Эмилито Энрикете, заметив его в баре, тут же приводил знакомиться кого-нибудь из посетителей. Эмилито неизменно делал вид, будто недоволен, что его побеспокоили, однако на самом деле обожал оказываться в центре внимания.

Проведя в здании «Бакарди» около часа, Эмилито — так его звали с детства – обычно шел перекусить со своей сводной сестрой Мариной. Другие его сводные сестры – Мимин, ставшая скульптором, Аделаида (Лалита) и Амалия, самая младшая, — к этому времени жили в Нью-Йорке, на Багамах и в Мадриде. Две родные сестры Эмилито Кармен и Мариита осели соответственно в Пуэрто-Рико и Пенсильвании.

Эмилито с сестрами были внуки Факундо Бакарди Массо, основателя компании, и его супруги Амалии Моро и принадлежали к третьему поколению Бакарди. К нему же относились и двоюродные братья и сестры Эмилито Луис, Лаура и Мария Бакарди, сын и дочери брата дона Эмилио Факундо-младшего, а также Хоакин Бакарди по прозвищу Пивовар — единственный оставшийся в живых сын брата Эмилио Хосе — и дети семьи Шуг — Лусия, Хорхе, Виктор и Энрикета, родителями которых были сестра Эмилио Амалия и деловой партнер «Бакарди» Энрике Шуг. Все эти Бакарди с детства росли бок о бок с дедовской компанией на Кубе и вместе со своими детьми, племянниками и племянницами владели практически всеми ее акциями. Это были те самые Бакарди, на которых работали Пепин Бош и другие служащие компании.

К 1960 годам предприятие «Бакарди» состояло из пяти компаний, которые располагались от Багамских островов до Бразилии, однако оно по-прежнему оставалось семейным бизнесом, державшимся за счет личных отношений между родственниками.

Успех Пепина Боша как главы «Бакарди» во многом был обусловлен его мудрой политикой на внешних рынках и расширением фирмы за границу, а также тем, как хитроумно он наладил коммерческие отношения внутри разных отделений «Бакарди», однако отчасти причиной этого успеха стало и понимание семьи Бакарди и тщательное управление внутрисемейными отношениями на протяжении двадцати с лишним лет.

Естественно, Бош не питал нежных чувств ко всем без исключения родственникам жены и зачастую вел себя с ними деспотично, однако он ни на миг не забывал о том, что он руководит не просто современным промышленным предприятием, но и семейным бизнесом.

В свою очередь сами Бакарди тоже зависели от семейной компании по производству рома — и финансово, и эмоционально. На Кубе все они были людьми состоятельными, однако, отправляясь в эмиграцию, были вынуждены отказаться и от банковских счетов, и от имущества. У некоторых из них были сбережения вне Кубы — но не у всех, поэтому многие рассчитывали, что Пепин Бош найдет им работу, пусть даже и в какой-нибудь далекой стране. Для многих ежеквартальные дивиденды с акций «Бакарди» были существенным источником доходов, по крайней мере поначалу. При таких обстоятельствах семейным бизнесом приходилось управлять не так, как теми компаниями, владельцы которых интересовались лишь тем, чтобы видеть рост биржевого курса. Понимая, в каком напряженном финансовом положении оказалась семья, Пепин Бош принял решение, что различные компании «Бакарди» должны отдавать целую половину своих чистых заработков на дивиденды. В свете утраты кубинских активов, а главное — дохода от пивоварен «Атуэй» это был спорный ход. Было бы логично, чтобы в начале шестидесятых фирма с явным потенциалом роста, с планами расширения, с нуждой в новых капиталах оставляла себе для инвестиций более высокий процент доходов, однако Пепин Бош должен был заботиться в первую очередь о нуждах семьи Бакарди.

Подобным же образом сохранившиеся связи фирмы с Кубой и с эмигрантским движением (в частности, покровительство действиям ПКИ, направленным против Кастро) не имели особого смысла с точки зрения деловой стратегии «Бакарди», зато были очень важны в контексте семейственности и традиций. Связь между Бакарди и Кубой никогда не упоминалась в рекламе, и с каждым годом все меньше людей вне кубинской эмигрантской общины осознавали ее. Однако в семье эти узы не подвергались сомнениям, по крайней мере в первые годы эмиграции. Зенаида Бакарди, внучка дона Эмилио, в 1974 году написала статью в форме письма к дону Эмилио спустя более полувека с его смерти, где превозносила Пепина Боша. «У тебя есть преемник, который пошел по твоему пути, — писала она, — преемник, который видит в твоем предприятии не просто средство получить прибыль, но и способ прославить имя Кубы (курсив автора)».

Эти строки были написаны через четырнадцать без малого лет после конфискации собственности «Бакарди» на Кубе. Вопрос состоял в том, долго ли семейная история и патриотическое мировоззрение смогут влиять на «Бакарди» как предприятие, учитывая требования коммерции и конкуренции. Ведь у каждого следующего поколения Бакарди американское самосознание будет крепнуть, а кубинское — слабеть. Некоторые члены семьи не доверяли родственникам, с подозрением относились к их планам и мотивам, то и дело возникали неизбежные семейные распри. Как только Бакарди поняли, что в ближайшее время не вернутся на Кубу, а их столетняя компания по производству рома должна теперь конкурировать на мировом рынке, им пришлось пересмотреть свое чувство сопричастности к корпорации. Что означало для них участвовать в семейном бизнесе? Так ли необходимо, чтобы «Бакарди» отличалась от своих конкурентов — всех прочих компаний, производящих спиртные напитки?