Том Джелтен - Бакарди и долгая битва за Кубу. Биография идеи

Кубинские вожди надеялись, что армия останется нетронутой и станет символом их народа. Пока недавно созданная Конституционная Ассамблея билась за то, чтобы добиться суверенитета хотя бы в малой степени, сохранившиеся подразделения Армии Освобождения стояли лагерями по всей стране, ожидая дальнейших приказов. Эмилито Бакарди Лай, который всего в двадцать один год получил чин подполковника, командовал подразделением в Консоласьон-дель-Сур в провинции Пинар-дель-Рио на западной оконечности Кубы. Усталый, обеспокоенный, измученный конфликтами со своими офицерами и солдатами, Эмилито в декабре 1898 года написал отцу письмо с жалобами.

Эмилио как новоизбранный мэр Сантьяго, который пытался приспособиться к реалиям американской военной оккупации, мог посоветовать сыну лишь запастись терпением. «Я постоянно сталкиваюсь с теми же трудностями, что и ты, — писал он, — и преодолеваю их только тем, что строго соблюдаю нейтралитет… определи, как будет лучше для тебя в твоих обстоятельствах, но непременно ставь во главу угла интересы общества, интересы Народа».

На фотографии, сделанной в первые месяцы пребывания Эмилио на должности мэра, он запечатлен в обществе военного губернатора Леонарда Вуда во время инспекции очистительных работ на улицах Сантьяго. Они сидят на садовой скамейке на пешеходной улице неподалеку от бухты. Вуд облачен в форму «Мужественных всадников», он слегка подался вперед — как всегда, в боевой готовности. Эмилио в сером костюме-тройке и небрежно повязанном галстуке-бабочке непринужденно опирается на спинку скамейки.

На нем белое соломенное канотье с черной лентой, как и на всех его фотографиях того периода, и вид у него такой, словно он отдыхает или, скажем, наблюдает парад.

Мэр Бакарди и генерал Вуд сумели наладить гармоничные отношения и могли спокойно обсудить многие вопросы, касающиеся жизни в Сантьяго, — от расчистки улиц до всеобщего образования. Даже в таких крупных городах, как Сантьяго, в школу ходили едва ли треть детей соответствующего возраста, а в сельской местности — и того меньше.

В первые же месяцы совместной работы Вуд и Эмилио открыли в Сантьяго двадцать пять детских садов, организовали новые педагогические училища — одно мужское и одно женское. Когда Эмилио узнал, что в некоей школе на триста девочек приходится одна-единственная учительница, то приказал попечительскому комитету над школами провинции нанять дополнительный персонал. Комитет оставил требование без внимания, и тогда вмешался Вуд, после чего учителя все-таки нашлись.

Между Эмилио и Вудом даже завязалось нечто вроде дружбы — вполне искренней, несмотря на политические разногласия. Они переписывались много лет после того, как Вуд уехал с Кубы. Какое-то время они были полезны друг другу — Эмилио поддерживал начинания Вуда, в том числе попытки бороться с желтой лихорадкой и кампанию по восстановлению водопровода и канализации, а как мэр неизменно проявлял к нему уважение и искал его совета, как и подобает по отношению к высшему офицеру. Вуд щедро вознаграждал его. В самом начале службы на посту мэра Эмилио решил, что Сантьяго нужен муниципальный музей для демонстрации реликвий героического прошлого, начиная с раннего колониального периода и до дней рабства и борьбы за независимость. Вероятно, Эмилио вполне мог продвигать этот проект и самостоятельно, без Вуда, однако он в первую очередь обратился к нему. В результате он заручился поддержкой губернатора и двумястами долларов денежного пособия в придачу, благодаря чему и смог в феврале 1899 года открыть первый городской музей на Кубе.

Разумеется, среди причин, позволивших мэру и генералу найти общий язык, были и расчистка улиц, и школьная реформа, и городская полиция — а не спорные вопросы вроде избирательного ценза или границ кубинского суверенитета. Генералу Вуду было известно, что Эмилио — горячий сторонник политической независимости Кубы, и пока тот был мэром, Вуд тщательно подбирал слова, когда высказывался на эту тему, по крайней мере публично. В статье, написанной для журнала «Норт Америкэн Ревью» в мае 1899 года, Вуд упомянул о том, что на Кубе «как можно скорее» следует учредить гражданское правительство. «Представления о том, что кубинцы не способны к самоуправлению, в этой провинции до сих пор не подтвердились», — писал он. Вуд предположил, что Сантьяго, где работа правительства налажена так хорошо, мог бы стать примером для всей страны. Но затем он добавил: «Когда я говорю, что следует как можно скорее учредить гражданское правительство, я не имею в виду, что нужно немедленно организовать и ввести в действие все его ветви, — скорее я ратую за то, чтобы постепенно ввести его, начиная с низов и кончая верхушкой».

Эта оговорка намекает на фундаментальные разногласия между Вудом и сторонниками независимости Кубы. С точки зрения Вуда ввести демократию на Кубе не просто можно было лишь постепенно — этот процесс к тому же должен был контролироваться американцами. В письме к президенту Мак-Кинли, датированном июлем 1899 года, Вуд охарактеризовал свое отношение к жителям Сантьяго как «практически покровительственное»: Я прямо и откровенно говорю им, что это военная оккупация, что все решения должны согласовываться с командующим, но что они должны считать командующего не просто человеком, назначенным начальником над ними, а другом, который использует свое влияние не для подавления народа, а для того, чтобы служебные обязанности исполняли самые подходящие для этого люди.

В то время Вуд полагал, что Кубу следует присоединить к Соединенным Штатам, и не сомневался, что в конце концов так и произойдет, хотя публично этого не говорил.

Теодор Рузвельт — в то время губернатор штата Нью-Йорк, — пожалуй, знал Вуда лучше всех в американском правительстве и в июле 1899 года так описал его представления в письме их общему другу сенатору от Массачусетса Генри Кэботу Лоджу: Вуд уверен, что ни обещать, ни тем более предоставлять независимость кубинцам нельзя; но он должен управлять ими по справедливости и с позиций равенства и давать им все возможности для военного и гражданского прогресса, и тогда пройдет всего два-три года, и они сами будут настаивать на том, чтобы присоединиться к нам [курсив автора].

Когда Вуд поддерживал Эмилио Бакарди и других santiagueros , с которыми у него сложились хорошие отношения, он был уверен, что так они станут ближе к Соединенным Штатам, и даже стремление улучшить сантьягские школы отражает его интерес к тому, чтобы способствовать развитию проамериканских настроений у кубинской молодежи.

«Все [кубинцы] без исключения желают — я бы даже сказал, требуют, — американских учителей, — пишет Вуд весной 1899 года, позволяя себе колоссальное преувеличение. — Они жаждут выучить английский, они мечтают американизироваться».