Том Джелтен - Бакарди и долгая битва за Кубу. Биография идеи

Посетителей питейных заведений на Кубе не тревожили ни настырные ханжи-соседи, ни морализаторы-чиновники. Если американец на Кубе напивался до бесчувствия, обычные полицейские старались не смотреть в его сторону. Если же требовалось вмешательство, то особое полицейское подразделение по работе с туристами препровождало распоясавшегося гостя обратно в отель, а иногда — в полицейский участок, чтобы подержать там, пока он протрезвеет, но и только: американских туристов практически никогда никак не наказывали. Заведения были самые разные, в них предавались любым порокам — от ипподромов и публичных домов до опиумных притонов.

Однако Куба была обязана своей популярностью не только атмосферой вседозволенности.

Весь этот тропический остров дышал соблазном и беспечностью, и женщины находили Кубу неотразимой так же, как и мужчины — роскошное тепло, благоуханные ночи, морской ветерок, солнце, экзотические коктейли, нежная музыка, льющаяся со всех сторон, прелестные чувственные танцы, прекрасные тела и элегантные наряды.

Самым знаменитым питейным заведением в Гаване был бар «Sloppy Joe’s» — «У неряхи Джо», громадный зал которого был набит битком с полудня до полуночи и никогда не закрывался. Здесь обслуживали американцев, бежавших от сухого закона, и его рекламный слоган гласил: «Здесь мы размочим кого угодно!». Кроме того, были еще «Севилья» (владельцем которой был бывший бармен из нью-йоркского «Билтмора»), «Инглатерра Бар» и «Патио» (куда часто заходили после вечера в опере) и «Плаза». Чтобы удовлетворить американские вкусы, все бары предлагали посетителям виски, однако на Кубе было положено пить ром — а пить ром на Кубе означало пить «Бакарди». Известный писатель, автор путевых заметок Бэзил Вун рассказывал, что чаще всего в Гаване 1920 годов требовали коктейли «дайкири», «президенте» и «Мэри Пикфорд». Во все три рецепта входил ром «Бакарди». «Президенте» — пополам рома «Бакарди» и французского вермута плюс капелька гренадина или кюрасао — считался, по свидетельству Вуна, «аристократом вреди коктейлей, который предпочитали кубинцы из высшего общества».

«Мэри Пикфорд» смешивали из двух третей ананасового сока и одной трети «Бакарди» с каплей гренадина. Лучше всех его делал Константино, бармен из заведения «Ла-Флордита», где Вун наблюдал, как он смешивает шесть коктейлей одновременно: Чтобы перемешать коктейль, он выплескивал его из одного шейкера и ловил другим, так что жидкость описывала в воздухе дугу. Проделав этот фокус несколько раз, Константино вытряхивает в стаканы лед, ставит их в ряд на стойку и одним движением наполняет все. Каждый стакан наполнен до краев — и ни капли не осталось!

Руководство «Бакарди» быстро поняло, какие коммерческие перспективы сулит сухой закон, и отдел рекламы соответственно продумывал свои кампании. На одном рекламном плакате изображена карта Карибского бассейна, причем Флорида раскрашена огненно-красной краской, а Куба — сочно-зеленой. Большая летучая мышь с этикетки «Бакарди» тащит фигуру дяди Сэма с пустым стаканом в руке через пролив на Кубу, где сидящий на пальме молодой человек протягивает страдальцу бокал «Бакарди». Подпись гласит: «Побег из пустыни». На другом плакате, в стиле ар-деко, кокетливо одетая женщина в маленькой фетровой шляпке и боа из перьев на плечах сидит в вальяжной позе на барном табурете с коктейльным стаканом в руке. Слоган — «Куба — великая страна. И вот почему. «Бакарди»».

Туристический бум дал мощный толчок развитию фирмы — бары и клубы, обслуживавшие американских гостей на Кубе, скупали десятки тысяч ящиков рома.

Международная репутация рома «Бакарди» все крепла, и это способствовало экспортным продажам, которые к 1924 году превысили полмиллиона литров рома в год и продолжали расти, несмотря на действие Сухого закона. Некоторые исследования даже пришли к выводу, что во времена Сухого закона потребление спиртного даже слегка росло – возможно, это был эффект «запретного плода». Однако американские винокурные заводы были вынуждены закрыться, так что рынок Соединенных Штатов оказался во власти иностранных поставщиков и самогонщиков. В результате стремительно возрос импорт алкоголя (нелегальный) через канадскую границу или через моря с Багамских островов.

Американские потребители, которые раньше покупали исключительно американский бурбон или виски, довольствовались теперь самогоном или покупали импортные алкогольные напитки, которые попадали в страну контрабандой — шотландский и канадский виски и, вероятно, кубинский ром. Получилось, что Сухой закон вывел индустрию шотландского виски из глубокой депрессии — и так же благотворно он сказался и на фирме «Бакарди».

В 1924 году компания начала строительство в Гаване роскошного нового здания головной конторы в стиле ар-деко — орнаменты для него разрабатывал прославленный художник Максфилд Пэрриш. Богато украшенное черное с золотом здание с фасадом, декорированным бронзовыми летучими мышами и керамическими панелями с изображениями нимф, стало вскоре городской достопримечательностью. На вершине центральной башни красуется большая статуя летучей мыши, символа «Бакарди», с распростертыми крыльями — она эффектно вырисовывается на фоне гаванского неба.

Штаб-квартира «Бакарди» стала местом паломничества американских туристов, которых угощали бесплатными напитками в пышно отделанном баре в бельэтаже. Собственно конторе требовалось совсем немного площади, поэтому остальные помещения компания сдавала внаем, и помпезная архитектура служила в основном для рекламы марки «Бакарди» и демонстрации роли компании в национальном капитале. Куба вступила в новую фазу своей истории, и компания «Бакарди» менялась вместе с ней — у нее сменилось и руководство, и понимание миссии компании. К 1925 году считалось, что «Бакарди» — крупнейшее промышленное предприятие на острове.

После смерти Эмилио совет директоров компании выбрал своим новым президентом Энрике Шуга — а не Факундо Бакарди Моро, второго сына основателя компании. Это было судьбоносное решение, предполагавшее, что совет директоров ставил деловую хватку выше крови Бакарди. Амалия Бакарди Кейп, дочь Эмилио и Эльвиры, писала в мемуарах, что избрание Шуга — «решение, справедливее которого быть не могло». Она подчеркнула, что дон Энрике «был коммерческим мозгом фирмы, дон Эмилио облагородил ее своей личной репутацией, а дон Факундо [сын] — своим легендарным мастерством в дистилляции рома». Разумеется, Амалия писала с точки зрения дочери Эмилио. Как относились к выдвижению Шуга дети Факундо — другой вопрос. Спорить с решением было не в характере Факундо, однако надо учесть, вскоре после избрания Шуга президентом Факундо покинул Сантьяго и с тех пор и до своей кончины в 1926 году проводил большую часть времени на своей даче в Алленхерсте в штате Нью-Джерси.