Том Джелтен - Бакарди и долгая битва за Кубу. Биография идеи

Даниэль Бакарди признавал, что Кастро становится диктатором, но утверждал, что вызывающие возражения поступки революционного правительства следует рассматривать в историческом контексте и что в результате его социально-экономических реформ нация в целом становится этичнее. «Тиран Батиста и его бандиты оставили нашу бедную страну нищей, — писал он другу в ноябре 1959 году. — Какое счастье, что страдания народа в то адское время очистили душу и идеалы этого кубинца, который теперь преисполнился добра и хочет, чтобы его страна принадлежала всем, а не только избранным». Даже когда из правительства Кастро стали уходить все приверженцы умеренных взглядов, Даниэль старался сохранить лояльность и говорил родственникам, что «Бакарди» обладает на Кубе репутацией прогрессивной компании, а поэтому революционные власти ее не тронут.

Когда Бош в июле 1960 года уехал за границу, главой «Бакарди» на Кубе стал Даниэль. Из-за кардинальных различий во взглядах на Кастро и цели у них с Бошем оказались противоположными: Даниэль прилагал все усилия, чтобы компания продолжала сотрудничать с властью, тогда как Бош тайно поддерживал заговоры с целью ее свергнуть. Неизвестно, знал ли об этом Даниэль, другие члены семьи и служащие «Бакарди», в том числе двоюродный брат Даниэля Эмилио Бакарди Роселл (отцы Эмилио и Даниэля были близнецами), уже начали тайно сотрудничать с оппозиционными группировками. Единственный в своем поколении Бакарди, которого назвали в честь знаменитого деда, Эмилио включился в подрывную деятельность против Кастро в Сантьяго вместе со своей женой Хосефиной; впоследствии супругам удалось избежать ареста лишь потому, что они перелезли через ограду американской военной базы в Гуантанамо и попросили там убежища. Аугусто Миранда по прозвищу Поло, управляющий пивоварней «Атуэй», и Рино Пуиг, менеджер по продажам пива «Атуэй» в Сантьяго, также сотрудничали с движением сопротивления. Миранда, который во время восстания против Батисты поддерживал повстанцев из Движения 26 июля, в 1960 году перешел на сторону оппозиции — противников Кастро — после того, как работники его пивоварни назвали его капиталистом. Пуиг, который провел детство в Испании, говорил коллегам в «Бакарди», что Кастро напоминает ему нацистских, фашистских и коммунистических лидеров, которые оставили Европу в руинах.

Пуиг был человек энергичный и спортивный — вместе с братом он участвовал в Олимпийских играх 1948 года в Лондоне в составе кубинской сборной по гребле — и был готов на все ради сопротивления режиму Кастро. Связь с подпольщиками он поддерживал тайно, однако оппозиционные взгляды вскоре привели к резкой конфронтации с Даниэлем Бакарди на пивоварне в Эль-Которро неподалеку от Гаваны. Даниэль встал во главе компании, и Пуиг, встретив его на деловом совещании на пивоварне, отозвал в сторону для частного разговора.

— Даниэль, — тихо сказал Пуиг, глядя ему прямо в глаза, — вы понимаете, что вас бесстыдно водят за нос?

— Рино, о чем вы говорите?!

— Это коммунизм, Даниэль.

Даниэль налился краской. Он уже несколько месяцев спорил по этому поводу с родственниками и коллегами. Резкая риторика Че Гевары и прочих, направленная против бизнеса, уничтожение независимых голосов, крепнущие связи с советским блоком ничуть не подкрепляли точку зрения Даниэля, однако отступать он не собирался. Он своими глазами видел, как безземельные работники на плантациях, заводские рабочие, притесняемые чернокожие кубинцы впервые в жизни ощутили, что у них появилось правительство, которое учитывает их интересы. Он понимал, что молодые люди добровольно, с радостью отправляются в далекие горные районы, чтобы обучать неграмотных крестьян чтению, он видел, как бригады врачей впервые проводят массовые вакцинации и другие кампании по охране здоровья нации. Даниэля в обществе любили больше, чем всех остальных Бакарди, в городе у него были друзья на каждом углу, он славился теплотой и щедростью.

— Рино, это не коммунизм, а революция! — воскликнул он.

Рино был на голову выше Даниэля, почти на двадцать лет моложе и силен, как лошадь, поэтому он даже не поморщился.

— Клянусь вам, Даниэль. Они все у нас отберут. У нас были гасиенды, у нас было огромное предприятие, но теперь все потеряно. Вот увидите.

Даниэль в ответ сверкнул глазами:

— Рино, в доме вашей матери я познакомился со своей женой и искренне восхищаюсь вами. Но если бы со мной так заговорил кто-нибудь другой, я бы тут же снял телефонную трубку и добился его ареста!

— Даниэль! — закричал Рино. — Да вас же обдерут как липку!

— Что ж, значит, так надо! Нельзя допустить, чтобы империализм взял над нами верх!

Разговор на этом закончился. Даниэль Бакарди оказался в катастрофической ситуации и сам прекрасно это понимал. Теперь, без Боша, он стал главой самого крупного частного промышленного предприятия на Кубе, и его компания, конечно, была очень соблазнительной мишенью для захвата независимо от того, насколько был предан власти лично Даниэль. Че Гевара уже заговорил о том, что кубинская революция руководствуется марксистскими принципами и что он как чиновник, стоящий во главе экономики, хочет, чтобы все стратегические предприятия оказались в руках государства.

Даниэль никак не мог убедить себя в том, что компания «Ром «Бакарди»», которой исполнилось почти сто лет и которая, пожалуй, теснее всех прочих кубинских фирм ассоциировалась с национальным духом, вполне может уйти из рук семьи Бакарди.

Однако он начал осознавать политические реалии, когда 30 сентября 1960 года на заводе по производству рома в Сантьяго появился чиновник из местного отделения министерства труда с требованием остановить работу на пятнадцать минут. Чиновник заявил, что действует по требованию профсоюза рабочих разливочных заводов, однако не смог объяснить Даниэлю, на что, собственно, жаловались рабочие. Даниэль немедленно написал в министерство труда гневное письмо с вопросом, как ему следует реагировать на недовольство рабочих, если он даже не знает, в чем оно состоит.

Мануэль Хорхе Кутильяс утром 14 октября немного проспал и поэтому не слышал начало шестичасового выпуска новостей, которое передавало радио-будильник у его постели. Первое, что он услышал, было перечисление кубинских предприятий монотонным голосом комментатора: «Compañía Azucarera Yatefas, Compañía Azucarera Fidelidad, S.A., Azucarera Oriantal San Ramón, S.A….» Это были сахарные заводы. Затем комментатор принялся читать следующий список, так называемую «Группу В»:

«Compañía Destiladora San Nicolás, S.A., José Arechabala, S.A….» Услышав последнее название, Мануэль мигом проснулся и вскочил с постели. Аречабала производили ром «Гавана-клуб» и были главными конкурентами «Бакарди» на Кубе. Кутильяс сразу же понял, кто будет следующим: «Compañía Ron Bacardi, S.A., Cervecería Modelo, S.A., Cervecería Central, S.A….»