Гельмут Улиг - Будда

Для мальчика эта последовательность событий стала ключевым наблюдением. Он познал угрозу жизни, познал опасности, которым мы постоянно подвергаемся даже при ощущении великого счастья. И он пришел к познанию взаимосвязей жизни, которые одновременно являются взаимосвязями страдания. В этом эпизоде из детства буддисты видят первое проявление бодхисатвы.

В последующее время сначала казалось, что случай под деревом не оставил у Сиддхартхи глубокого следа. Он вел роскошную, полную удовольствий жизнь, и его отец видел уже в нем будущего раджу.

Но были еще и боги, его соратники с неба тушита, которые знали его настоящее предназначение.

В течение дня он неоднократно, хотя и нечасто сталкивался с окружающей действительностью — с болью, болезнью и страданием. Но в легенде это толкуется как просвещающее вмешательство богов, так как Шуддходана старался по возможности оградить сына от дурных впечатлений.

Во время выездов верхом или прогулок, так рассказывает легенда, одно из связанных с Бодхисатвой божеств являлось ему то в образе дряхлого старика, то больного, то изможденного аскета и разлагающегося трупа. Соответственно его дальнейшему жизненному пути эти встречи представлены в легенде как столкновения неосведомленного с действительностью. Принц спрашивает у своего возницы, какое значение несут в себе явления, нарушающие гармоничную картину его беззаботной жизни. Ответ, раскрывающий всю бренность нашей жизни, потрясает его и одновременно напоминает о пережитом под яблоневым деревом.

По возвращении из последнего такого выезда принц узнает о рождении своего сына Рахулы. В этот же час Сиддхартха Гаутама видит себя свободным от обязанностей сына раджи и решает сделать выводы из встреч с нищетой человеческой жизни и ее быстротечностью.

Иначе, чем в изложении нашей главы «Сиддхартха принимает решение», которая основывается на источниках, описывается в легенде первый после рождения большой выход Бодхисатвы, где наряду с ним главные роли играют его возница Чаппа и лошадь Кантхака.

В переведенной Дутойтом «Ниданакатхе» об этом говорится с драматическим преувеличением и пророческим предвидением следующее:

«Его дворец показался ему безобразным моргом, полным продырявленных трупов; и три существования показались ему горящими зданиями. И вырвался у него крик: «О, тяжко от нищеты, о, тяжко от роковой участи!» И сердце его горячо обратилось к монашеской жизни. Со словами: «Сегодня надлежит мне произвести великое отречение от мира», — встал он, подошел к двери и спросил: «Кто там?» Чанна, положив голову на порог, ответил: «Это я, Чанна, о принц». На это сказал Бодхисатва: «Я хочу сегодня провести великое отречение от мира; взнуздай мне коня!» Тот ответил: «Хорошо, о господин», — взял уздечку и пошел в конюшню. Здесь он увидел при свете лампы, наполненной ароматным маслом, под балдахином, украшенным листьями жасмина, на великолепном месте стоящего Кантхаку, царя лошадей, и взнуздал его, думая про себя: «Сегодня подобает мне взнуздать его». Конь понял, когда его взнуздали: «Эта уздечка очень крепка, она не такая, как в другие дни, когда речь идет о прогулке в парк и веселье; мой принц пожелает сегодня свершить великое отречение», — и он громко и радостно заржал. Его ржанье можно было бы услышать по всему городу, но боги подавили его, и никто его не услышал.

Когда Бодхисатва отослал Чанну, он подумал: «Я хочу еще увидеть моего сына», он поднялся с корточек, подошел к покоям матери Рахулы и открыл дверь. В тот же момент в покое погасла лампа, наполненная ароматическим маслом. Мать Рахулы спала на своем усыпанном различными цветами жасмина ложе и при этом держала головку своего сына в руке. Бодхисатва остановился на пороге и посмотрел на них; при этом он думал: «Если я отодвину руку княгини, чтобы взять моего сына, княгиня проснется и возникнет препятствие на моем пути отсюда; когда я стану буддой, я вернусь и увижу его». И он спустился вниз из своего дворца.

После того, как Бодхисатва так вот спустился вниз из дворца, он подошел к своему коню и сказал: «Дорогой Кантхака, унеси ты меня сегодня в ночь; когда я с твоей помощью стану буддой, я спасу мир богов и людей». С этим он вскочил на спину Кантхаки. Кантхака был от шеи восемнадцать локтей длины и имел соответствующий рост. Он был наделен скоростью и силой и имел совершенно белую масть, как чистая раковина. Если бы он заржал или начал бить копытом, то этот шум услышали бы по всему городу; поэтому боги своей силой заглушили его ржанье, чтобы никто не слышал его, и подкладывали ладони под его копыта, где он ступал.

После того, как Бодхисатва сел на своего коня и велел Чанне ухватиться за его хвост, подъехал он в полночь к большим городским воротам. Но царь думал так: «Бодхисатва никаким образом не сможет открыть городские ворота и скрыться», и он так все устроил, что каждую из двух створок ворот могли открыть только тысяча человек. Но Бодхисатва, наделенный силой и мощью, обладал в пересчете на слонов силой десяти тысяч миллионов слонов, в пересчете на людей силой в сто тысяч миллионов человек.

Тут он подумал: «Если ворота сегодня не откроются, то я, сидя на спине Кантхаки, вместе с Чанной, держащимся за хвост коня, понукну коня ногами и перепрыгну на нем степу высотой в восемнадцать локтей».

Чанна, со своей стороны, размышлял: «Если ворота не открыты, то я посажу принца на свои плечи, сам я обхвачу Каптхаку правой рукой под брюхом, схвачусь за подпругу и перепрыгну стену.»

А Кантхака думал: «Если ворота не открыты, то я подниму моего господина, который сидит у меня на спине, вместе с Чанной, который держится за мой хвост, и перепрыгну через стену».

Если бы ворота не были открыты, то тот или другой из троих так бы и сделал, как он себе это представлял. Но одно из божеств, находившееся у ворот, открыло их.

В этот момент Мара, злой дух, думал: «Я заставлю Бодхисатву повернуть назад», и стоя в воздухе он окликнул: «Достойнейший, не уходи; через семь дней ты увидишь колесо господства миром; ты приобретешь господство над четырьмя частями света, окруженными двумя тысячами островов, вернись, достойнейший!»

Тот спросил: «Кто ты?»

«Я Вашуватти», — притворился он.

Тогда возразил Бодхисатва: «Мара, я понимаю, что мне могло бы явиться колесо господства над миром, но мне не нужно царства, я заставлю возликовать десять тысяч миров и стану буддой».

На это сказал Мара: «Отныне я буду узнавать по тебе каждое движение твоей мысли, будь то желание удовольствия или недоброжелательство, или злодеяние, как только ты об этом подумаешь»; — и чтобы найти в нем какой-либо порок, он всюду следовал за ним, как тень.

Но Бодхисатва, лишенный чувства алчности, отверг обещанное ему господство над миром как сгусток слюны и покинул с большими почестями город в полнолуние Ашальхи, в последний день Ашальхи-Накхага».