Мэй Пэнг - Любить Джона: Нерассказанная история

Мы поговорили еще несколько минут. Время от времени я поглядывала в зеркало. Йоко не сводила с меня глаз. Потом Джон сказал: «Я должен вернуться». Когда он ушел, я увидела его в зеркале и заметила, как взгляд Йоко уперся в мою спину. Через десять минут он снова подошел ко мне. «Я хочу напомнить тебе: что бы ты ни читала в газетах — то, что я говорю о том времени, когда мы были вместе — это вещи, которые я вынужден говорить. Ты знаешь, что я на самом деле чувствую к тебе. И ты знаешь, почему я должен все это говорить», — сказал он.

И снова я ничего не ответила. Каждый раз, когда я читала эти интервью о «потерянном уикэнде» Джона, я страдала. Но я знала, что Джон больше думает о том, как угодить Йоко, чем о моих чувствах. Я знала: что бы я ни сказала, это ничего не изменит.

Я взглянула в зеркало. Йоко шепталась со своими спутниками. Потом Бойл встал, подошел к бару и сел рядом с Джоном.

Если Питер был послан, чтобы привести Джона обратно за столик, то он быстро передумал. Он сказал: «Думаю, вам здесь веселее, чем мне там, за столиком.»

Питер был очень остроумен, и мы все вместе посмеялись. Неожиданно подошел Эшли Пэндел, владелец ресторана, — поговорить с Джоном; Джон встал и пошел за ним. Потом Джон вернулся — он был очень возбужден. Он не обратил на меня внимания и стал шептаться с Питером. Питер встал и отправился вслед за Джоном.

Через несколько минут Лорэйн поднялась из — за столика, чтобы отыскать их обоих. Было ясно, что она не желает со мной разговаривать, хотя она была очень любезна, пока я была с Джоном. Йоко осталась за столиком одна и продолжала таращиться на меня. Потом Лорэйн вышла из задней комнаты, пошепталась с ней, и они вместе ушли.

Я не хотела больше оставаться там к тому времени, как они вернулись за столик. Совершенно неожиданно после того как Джон бросил вызов Йоко, поговорив со мной, он исчез при первом же легком подстрекательстве Эшли, и все дурные предчувствия и сомнения снова вернулись ко мне. Я вдруг поняла, что людям, которые бросают пагубную привычку к наркотику сразу и проходят через страшную ломку легче, чем людям, которые отвыкают постепенно. Каждый раз после того как я встречалась с Джоном я чувствовала себя кошмарно. Я повернулась к своему парню и сказала: «Для одного вечера волнений вполне достаточно. С меня хватит. Пошли.»

Когда мы уходили, одну из песен БИТЛЗ проигрывали на вертушке. Когда мы садились в машину по радио играла «Mind Games». Зайдя в лифт моего дома я сказала: «Слава богу, хоть здесь не играет этот музон!»

Мой парень сказал: «Я встретился с Джоном Ленноном, и мне не нравится все, что произошло сегодня вечером, но я ничего не могу с собой поделать: я тоже попался к нему на крючок.»

Вскоре снова стал звонить Ричард и опять рассказывать мне о «друге», который хочет меня повидать. Я должна была честно признаться себе: единственная вещь, которой я хотела больше, чем освободиться от Джона — это быть с ним. Пришлось проглотить много горьких пилюль: интервью, которые давал Джон, и то, что для меня настали тяжелые времена, и то, что самый могущественный в шоу — бизнесе человек не почесался один — единственный раз набрать номер телефона для меня, хотя он продолжал говорить, как он любит меня и как скучает по мне. И я проглотила их. Пока я была с Джоном, я была так счастлива, что решила забыть всю свою злость. Я тосковала по нему, я хотела быть с ним.

С февраля 1976 и до конца 1977 года мы встречались у Ричарда раз в два — три месяца. Как — то ночью Ричард позвонил и сказал: «Твой друг — в «Доме». Не можешь ли ты приехать?» Когда я приехала, Ричард ждал меня у входа. Он проводил меня по лестнице в квартиру над рестораном, где меня ждал Джон. Эти встречи неизменно походили одна на другую. Джон вспоминал о том, как весело было нам, когда мы были вместе. Мы рассказывали друг другу истории о том времени, начиная с того дня, когда впервые встретились в декабре 1970 года — шесть лет назад. Мы вспоминали и о тяжелых временах, не только о хороших. Казалось, Джону необходимо было напоминать самому себе о прошлом. Как будто ему было запрещено вспоминать меня, и он обходил этот запрет, разговаривая со мной об ушедших днях. Он не переставая говорил, как скучает по мне. Джон называл Йоко то «мать», то «мадам», но не рассказывал мне почти ничего о своей жизни с ней и Шоном, понимая, что это может причинить мне боль. Я же, со своей стороны, ничего не говорила ему о трудностях, с которыми сталкивалась в поисках работы. Я знала, что единственное место, где я смогу по — настоящему работать — это музыкальный бизнес.

Я подрабатывала временно, когда кто — нибудь из друзей нанимал меня в качестве консультанта во время рекламных кампаний или для разработки стратегий по маркетингу. В конце концов, в 1977 году я получила свою первую постоянную работу, с тех пор как Джон оставил меня. Меня взяли помощником президента компании «Айлэнд Рекордз».

Во время собеседования я удостоилась комплимента относительно своих рекомендаций. Человек, который брал меня, знал все о нашей связи с Джоном и понимал, почему у меня были трудности с работой.

«Ерунда, — сказал он. — Джон Леннон никогда не подпишет контракт с этой компанией, а я знаю, что вы сможете выполнять эту работу.»

Когда Джон ушел от меня, у него был период творческого подъема. Он активно записывал свою музыку и был настроен стать первоклассным сольным артистом. В противоположность, тот Джон, с которым я встречалась в последующие годы, похоже, был начисто лишен амбиций. Во многом он совсем не походил на того человека, с которым я когда — то жила. Он был способен концентрировать свое мнимание лишь на короткий период времени. Порой он просто сидел и смотрел на меня сквозь очки. Его дух, остроумие, проницательность как будто исчезли, и в нем не было никакой энергии.

Джон рассказывал мне, что Йоко постоянно говорила ему, что нет ничего страшного в том, что он не записывается. Она говорила, что ему ни к чему доказывать свою силу в музыке, потому что он и так наверху. Он хотел, чтобы я согласилась с ней, но я не могла.

«Я думаю, что твой дух умирает, если ты отказываешься учиться и расти.» Похоже, я сильно задела его. «Правда в том, Джон, как мне кажется, что ты — в глубокой депрессии.»

«Нет, нет. Почему ты так говоришь?»

Я, конечно, не могла ему ничего доказать.

В одном, впрочем, Джон был верен себе. Он стал еще более страстным, чем раньше — в этих встречах раскрывалось его глубокое неистовое сексуальное желание — такое же, как в начале наших отношений. После того как мы кончали заниматься любовью, он крепко прижимал меня к себе и держал так долгое время. Наконец, скрипя сердце, нам приходилось каждому идти по своим делам.