Екатерина Мещерская - Китти. Мемуарная проза княжны Мещерской

(Подписи)

Архитектор Дубов — в Ленинград, товарищу

Дорогой Петр!

Итак, я больше не житель Ленинграда; особенно не жалею, Москва нравится с каждым днем больше, хорошо, что мой проект утвердили и вызвали меня сюда. Ленинград — мертвечина, «сын былого величия»… а здесь пульс жизни бьет, здесь жизнь, здесь сердце!.. Хожу словно в горячке, город осматриваю и горю, понимаешь, горю весь желанием скорее, скорее смести кривые переулки старой Москвы, смести попадающиеся иногда деревянные домишки и построить новым людям новые, светлые, залитые солнцем дома. Сам я живу на бывшей аристократической улице — Поварской. Дали мне ордер на прекрасную комнату. Первым делом купил большой стол, поставил на середину комнаты и разложил на нем свои чертежи. Не успел я еще прописаться да как следует оглядеться, как меня уже выбрали в правление нашего жилищного товарищества (вот уж, признаюсь, нежелательная нагрузка!). К тому же не обошлось без курьеза: весь актив нашего дома занят выселением какой-то бывшей княгини, да-да, княгини, представь, такие еще в каких-то щелях сохранились! Княгиня эта к тому же не одна, а с дочерью своей — княжной. Так вот, эти «сиятельные» спят на плите, в кухне, в своей бывшей квартире. Как это тебе нравится? По-моему, это звучит курьезом в наши дни. Итак, правление постановило об их выселении, и протокол уже написали, хотели дать отпечатать, как вдруг сам председатель правления Гапсевич (начальник Особого отдела ВЧК) все дело повернул обратно. А почему? Неизвестно. О, цэ — штука!!! Говорят по-разному: будто берет он к себе в секретари эту девчонку-княжну (она знает иностранные языки и ему нужна), а кто говорит, она ему приглянулась, но это чушь. Приглядываться не к чему, видел я ее, некрасива, ничего в ней нет хорошего, а мать, кажется, большая ханжа и вся в поповщине. Видишь, дружище, я в Москве, и мне довелось даже посмотреть на «бывших», но, к сожалению, выселить их не пришлось!

Виды Москвы получишь от меня в следующем письме. Привет! Пиши, дружище, не забывай!

Твой А. Дубов.

Е. П. Мещерская — в Петровское, Н. А. Манкаш

Дорогая Наталья Александровна!

Господь нам помог: каким-то чудом старушка Грязнова прописала нас в наши бывшие комнаты, и эта милая женщина сохранила нам массу вещей, мой рояль, помните, любимый, полуконцертный, что стоял у меня в кабинете. Конечно, она это сделала потому, что сама уезжает к сыну в Варшаву, и потому, что у меня с ее сыном был такой уговор, но ведь она могла и не исполнить этого обещания!..

Что мы перенесли! Нас не хотели прописывать, выселяли (из-за княжества), но Бог помог! Гроза всего дома, сам И. Л. Гапсевич, следователь (кажется, ЧК), председатель жилтоварищества, взял да все и отменил! Велел прописать, а мою Китти стал устраивать на работу в В. С. Н. X., но так как моя младшая сестра Таля без службы, то Китти уступила это место ей. Тогда Гапсевич стал устраивать Китти в Ц. У. С., но мы сейчас же подумали о Вашей Валюшке и устроили ее. Ведь, будучи студенткой Вахтанговского театра, она голодала и жила где-то без присмотра, а теперь она у нас, мы ее взяли к себе. В наших двух, хотя и смежных, комнатах места хватит, ведь она моя крестница. Сам Бог велел мне назвать ее моей второй дочерью, и Китти выросла с ней, они как сестры, так что о ней не беспокойтесь! Сыта, в тепле и под моим кровом.

Но представьте, Гапсевич все не успокаивается: теперь он настаивает на том, чтобы Китти шла к нему в секретари, а она — ни за что! Ведь такому человеку и отказать-то страшно… но Вы ведь знаете ее характер, она всю Москву обегала, где-то в библиотеке познакомилась с профессором Понятским Николаем Сергеевичем, другом сына профессора Тимирязева, и он ее устроил руководительницей детского сада при Коммунистическом университете имени Свердлова, где сам имеет кафедру, то есть в университете, который находится на Малой Дмитровке.

Детский же сад «Галочка» располагается на Тверской, в Дегтярном переулке, Китти очень помогли справки с Рублевского водопровода, где она в клубах двух школ полтора года вела хоровые кружки. Мы часто теперь бываем у профессора Понятского, Китти играет с ним в четыре руки сюиту Грига «Рассвет», «Танец Анитры» и т. д. Он подарил ей свою только что вышедшую брошюру «Происхождение человека» с трогательной надписью: «Моему дорогому другу Екатерине Александровне Мещерской от автора. В знак неизменной дружбы». Как правильно сказал Иоанн Кронштадтский, когда ее крестил:

«Вы надеетесь на сына, его с вами не будет, всю жизнь вас будет спасать ваша дочь!»

Пишите, как дела в Петровском и как себя чувствуете на том месте, которое было мне предназначено.

Е.М.

Н. А. Манжаш — Е. Л. Мещерской

Дорогая княгиня! Разрешите хотя бы в письме называть Вас так!

Видно, Богу угодно, чтобы всю жизнь наша семья получала добро из Ваших рук. Вы спасли меня от самоубийства, когда мой муж проиграл в карты весь свой зубной кабинет, Вы всю жизнь помогали нам, на Ваши деньги воспитывала я своих дочерей… и вот теперь, когда Вы сама нищей стали, Вы все еще заботитесь о нас… Но не жалейте, что Вы уступили мне место кастелянши при больнице, на которое Вас устраивал ее главный врач. Уж очень тяжело было бы Вам смотреть на разорение Петровского! Статуи распилены на куски, ими паяют ванны и котлы в больнице. После того как вывезли все из Петровского дворца и полный товарный поезд ушел в Нару, теперь снимают полы и разбирают майоликовые печи.

Все четыре флигеля заняты под больничный персонал, а так как я тоже принадлежу к нему, то уж, простите, беру себе на память все, что в силах, ведь все равно чужим пойдет!

Знаете, как говорится: «Доброму вору все впору!» Ведь мы обносились так, что воспользовались Вашим гардеробом (оставшимся). Я белье себе и дочерям сшила, опустошив Ваши комоды, и знаете, какие чудные простыни из голландских Ваших скатертей вышли, просто чудо какие мягонькие!.. Посуду и кое-какие мелкие вещи меняю на молоко у крестьян. Из кавказской венгерки, суконной, коричневой, Вашего покойного князя (помните «памятную венгерку», простреленную турецкой пулей, что висела у Вячеслава в кабинете?), я сделала дочери пальто, да какое теплое вышло!..

За Валюшку спасибо! Она ведь Китти боготворит с детства, она ее больше своей старшей сестры Лели любила всегда. Да, кстати, о Леле: она устроилась учительницей в Наре, и там комната пустая. Вы ведь знаете, она тонкая натура, любит красоту, так что увезла туда часть ковров, акварели, ноты, ну, в общем, чтобы поуютнее ей там было. Знаю Ваше доброе сердце, да к тому же если мы не возьмем — возьмут другие.

Жаль мне Вас, что Вас преследуют, да что делать! Видно, так Богом суждено. А я Вам очень благодарна, вот поживу здесь, послужу, на пенсию выйду благодаря Вам и уж по гроб своей жизни буду за Вас Бога молить!