Себастьян Бэлфор - Фидель Кастро

Несмотря на растущие сомнения по поводу парламентарных действий, Кастро выдвинул свою кандидатуру на выборах в 1952 году. Покинув избирательные списки Ортодоксос из-за робких партийных лидеров, Кастро выставлялся как кандидат в конгрессе от двух бедняцких районов. Во время предвыборной гонки он провел мощную кампанию, рассылая тысячи листовок и произнося несколько речей каждый день. Ортодоксос, возможно, выиграли бы выборы. Позже Кастро объявил, что если бы он стал конгрессменом, он бы использовал парламент как «отправную точку для создания революционной платформы и влияния на массы в ее пользу… Я убедился, что этого можно добиться только революционным путем, а не выполнением непосредственных перемен» [35] Утверждение Кастро процитировано в Mencia М 1986 Tiempos Precursores, Editorial de Ciencias Sociales, Гавана, стр. 77 — 78 . Тем временем Батиста, который провел все эти годы в своем доме во Флориде, не касаясь политики Кубы, вернулся на остров, чтобы организовать новый военный переворот. Опасаясь победы Ортодоксос, он захватил власть еще до проведения выборов и объявил себя главой государства. Трудный опыт правительств, объявлявших о верности революции 1933 года, был, таким образом, закончен теми же, кто начинал эту революцию.

Совершенный Батистой военный переворот 10 марта 1952 года разрушил идеи, которых давно придерживался Кастро, о том, что Куба могла бы быть возрождена через парламент. Существующая политическая система была слишком хрупкой, чтобы стать средством радикальных реформ. Повальная коррупция, характеризующая правительство Кубы в течение десятилетий, являлась результатом не только личной жадности, но и слабости политического представительства на Кубе. Из-за отсутствия какого-либо института, объединяющего интересы разных злит, партии, находящиеся у власти, искали поддержки своего статуса путем уступок, покровительства и выплат; и как результат — правительственный паралич. Кроме того, реформистское правительство подвергалось риску вмешательства единственной эффективной политической силы — армии, которая привыкла контролировать политические достижения на острове. Любая попытка освобождения Кубы встретила бы отпор в лице вооруженной силы. В любом случае Кастро не был склонен к ритуалам парламентарной деятельности. Его политические идеи были проникнуты героическими и бурными историями из прошлого Кубы. Свои студенческие годы Кастро провел, организуя акции протеста, декламируя на лестницах университетского городка, увертываясь от пуль и дубинок. В действительности он возмужал на культуре, где больше всего ценились ораторство и физическое геройство. Благодаря политическим образцам, таким, как Чибас, Гайтан, Перон и даже Муссолини, он сознавал силу общественного руководства и ощутил чрезвычайную энергию масс в смятении [36] Один из друзей Кастро того времени, а позднее его злобный противник, заявляет, что среди любимых книг Кастро было полное собрание произведений и речей Муссолини: Пардо Льяда X 1988 Fidel el «Che». Plaza y Janes, Barcelona, стр. 30 . Он был привлечен в Ортодоксос программами национального освобождения и социальной справедливости, а не ее парламентарной стратегией. Ничто из вышесказанного не указывает на то, что Кастро считал себя социалистом. Но судя по некоторым докладам Ортодоксос и его собственным высказываниям, можно поспорить, что Кастро двигался в сторону марксистских идей. В качестве доказательства можно привести тот факт, что, прочитав главы из «Капитала», он стал придерживаться экстрапарламентарной стратегии [37] Castro himself in evidence to Frei Betto 1987 pp. 141-3; Martin L 1978 The Early Fidel. Lyle Stuart, Secaucus, New Jersey, pp. 60 — 4 . Сущность марксистской стратегии заключается в классовой борьбе и, исходя из этого положения, существует небольшое доказательство, что деятельность кубинских рабочих Кастро видел шире, чем как один из элементов его стратегии захвата власти. Правда и то, что среди самых близких знакомых Кастро было двое коммунистов. Из его записок, речей и действий того периода можно увидеть, что Кастро был не умудрен идеологическим опытом, воодушевлен из различных источников, из которых наиболее важные — это кубинские национальные традиции. Кастро также представляется политическим аутсайдером, выскочкой, преследуемым как завистливым восхищением, так и раздражением со стороны и коммунистов, и лидеров Ортодоксос. Неугомонный, честолюбивый, чрезвычайно самоуверенный молодой человек, пристально следящий за любыми политическими возможностями, он был также движим смутными идеалами прогресса и справедливости. Переворот Батисты, перекрывший все пути для личного продвижения молодежи среднего класса и возобновивший подавляющую традицию авторитарного управления, бросил Кастро вызов, на который он, в силу своего характера, не мог не ответить.

Батиста попытался представить переворот в марте 1952 года как прогрессивную акцию, совершенную для того, чтобы привести к концу коррупцию и анархию на Кубе. Для этого он обещал провести ряд социальных реформ и, наконец, провести выборы; он еще не утратил своих популистских качеств. Обещания не могли быть более циничны, так как свое новое правление он начал с приостановки конституционных гарантий, таких, как право на забастовку, и запрещение партии Конгресса и политических партий. Однако политическая система Кубы была настолько опозорена в течение восьми лет правления Аутентикос, что многие кубинцы приветствовали переворот Батисты. Кубинские деловые круги и небольшие консервативные партии встали на его сторону, в то время как исполнительная власть Кубинской Рабочей Федерации, КТК, чье «левостороннее» руководство было уничтожено репрессиями в конце сороковых годов, пошла на сделку с Батистой, соглашаясь сотрудничать взамен на покровительство [38] Mencía М 1986 El Grito de Moneada. Política, Havana, vol 1, pp. 110 — 14 .

Наиболее решительную оппозицию перевороту представляло студенческое движение, устраивавшее демонстрации по всему острову. В противоположность им верхушка Аутентикос спасалась бегством в США, в то время как руководители Ортодоксос находились в сомнении: как они могли бы ответить на запрет их партии, призывая к пассивной акции гражданского сопротивления. Около года понадобилось двум организациям, находящимся в тот момент в ссылке, чтобы договориться о совместном заявлении, требующем восстановления демократии. В составе Ортодоксос произошел раскол во мнениях, вступать ли в любое соглашение с Аутентикос. Более серьезный раскол произошел между членами, разделенными на тех, кто защищал мирное сопротивление, и тех, кто выступал под руководством Кастро за более жесткие методы. Робость лидеров Ортодоксос в еще большей степени воодушевляла молодых активистов. Со свойственной ему безграничной энергией Кастро уже организовал тайную сеть и подпольное издательство, и к осени 1952 года его признали многие руководители партий, основанных активистами нового поколения. В своем мимиографическом листе «Эль Акусадор» он писал: «Настоящий момент — революционный, но не политический. Политика — посвящение в оппортунизм тех, кто имеет средства и ресурсы. Революция открывает путь настоящим заслугам тех, кто открыл свои души и поднял знамя.