Хелльмут Дамс - Франсиско Франко

К сожалению, мне не пришлось работать с моим мужем — Рубеном Сергеевичем Аваковым. Прибыл он в Испанию одновременно со мной в октябре 1936 года и принимал участие в подготовке танковых подразделений республиканской армии. Первые экипажи формировались из испанцев и бойцов интернациональных бригад, главным образом немцев, среди которых было много техников и механиков. Обучение шло ускоренным темпом, но весьма успешно. Этому способствовало и то, что муж применял собственные методы обучения. В частности, он использовал изобретенное им за год до этого устройство, принятое на вооружение Красной Армией и описанное в специальной литературе как «светопушка Авакова». Оно позволяло проводить обучение стрельбе из танка по движущимся мишеням без траты боезапаса, пользуясь световым лучом. Можно представить себе, как пригодилось это изобретение тогда, в сражающейся Испании, где на счету был каждый патрон.

Одним из первых заданий, выполненных Рубеном, была встреча и разгрузка прибывшего в Картахену советского транспорта с танками и боеприпасами. Прибытие транспорта держалось в тайне, но каким-то образом фашисты узнали о нем, и разгрузка оружия проводилась под непрерывной бомбежкой. Тем не менее удалось обойтись без потерь.

Командование высоко оценило работу лейтенанта Авакова в Испании: он был награжден орденами Красной Звезды и Красного Знамени.

Р. С. Аваков погиб в 1942 году на фронте Великой Отечественной войны, в которой участвовал с первого дня…

Большинство наших переводчиков в Испании были женщины, но мне хочется вспомнить также трех переводчиков-мужчин и коротко рассказать о них.

Федор Иосифович Кравченко родился на Кубани в семье крестьянина-бедняка. В годовалом возрасте он оказался в Уругвае, куда в поисках спасения от нищеты уехал с семьей его отец. Испанский язык стал вторым родным языком Феди. Будучи еще совсем юным, он примкнул к молодежному революционному движению. В 1929 году Федя вернулся на родину и работал в Коммунистическом интернационале молодежи. Естественно, что, когда началась война в Испании, комсомолец Кравченко поехал в Испанскую республику и работал там до середины 1938 года.

Мне много раз приходилось слышать, как Федя переводил. Это была работа на очень высоком профессиональном уровне. Говорил он всегда тихо, ровным, спокойным голосом, предоставляя собеседникам возможность воспринимать интонацию друг друга. Никакая бомбежка, никакая опасность не могла вывести его из равновесия, нарушить его невозмутимость. Усталости он не знал.

В годы Великой Отечественной войны Ф. И. Кравченко сражался в партизанском отряде, получил звание Героя Советского Союза.

Отличным переводчиком был и Иван Акимович Триста. Сын русской учительницы и кубинского врача, он родился и вырос на Кубе, поэтому для него, как и для Феди Кравченко, оба языка — испанский и русский — были родными. Он работал переводчиком у советника артиллерии, великолепного специалиста Николая Александровича Клича.

Мишу Макарова я знала еще по институту иностранных языков. В октябре 1936 года мы вместе прибыли в Испанию на одном пароходе. Военного образования Миша не имел. Его послали работать переводчиком в летную часть, где он быстро овладел специальностью стрелка-радиста и справлялся со своими новыми обязанностями ничуть не хуже профессионалов военных, принимал участие в боях. Миша погиб во время Великой Отечественной войны.

Отдельно мне хочется вспомнить о работе с Григорием Михайловичем Штерном, который был сначала заместителем главного советника, а с мая 1937 года по апрель 1938 года — главным военным советником при республиканском правительстве Испании. Это был прирожденный военный, что называется, командир «милостью божьей». Я, разумеется, не берусь оценивать его стратегические способности, его вклад в разработку военных операций. Но, судя по тому огромному уважению, с которым относились к нему испанские кадровые офицеры, военные-интербригадовцы и наши советники, по тому вниманию, с которым выслушивались его советы и рекомендации, знания и талант Г. М. Штерна признавались всеми.

Из моих непосредственных впечатлений в памяти остались его огромная работоспособность, мужество и хладнокровие в самых экстремальных ситуациях, необычайная четкость и точность в изложении мыслей и доводов. Поэтому переводить его было одновременно и легко и трудно — хотелось найти в испанском языке аналогичные емкие и точные формулировки, особенно при таких ответственных разговорах, как с начальником Генерального штаба полковником Рохо, военным министром Прието и другими.

Дальнейшая деятельность Григория Михайловича подтверждает, что слава крупного военачальника была им вполне заслужена. После возвращения из Испании Г. М. Штерн уже в звании комкора назначается начальником штаба Особой Краснознаменной Дальневосточной армии, руководит боями у озера Хасан (за что получает третий орден Красного Знамени), с 1938 года командующий армией, в 1939 году участвует в боях на Халхин-Голе, за что удостоен звания Героя Советского Союза, затем командует армией в войне с белофиннами. Все время в действующей армии, все время в самых горячих точках… Летом 1940 года ему было присвоено звание генерал-полковника, в начале 1941 года он был назначен командующим войсками Краснознаменного Дальневосточного фронта, а затем — начальником Управления противовоздушной обороны Красной Армии.

В числе фронтов республиканской армии был Арагонский, на котором были дислоцированы в основном анархистские части. Долгое время мятежники не предпринимали здесь никаких военных действий, не вели наступления и республиканцы. Но в начале июня 1937 года республиканское командование стало разрабатывать операцию под Уэской, и Г. М. Штерн отправился туда.

Жара стояла страшная. В безводном Арагоне она переносится особенно тяжело. Поехали мы на фронт вместе с советником Арагонского фронта комбригом В. А. Юшкевичем и представителем испанского командования. Машина мчалась по пустынному шоссе, поднимая высокий, густой столб пыли — она лезла в глаза, нос, уши, хрустела на зубах. Ужасно хотелось, пить, но нигде не было никаких признаков ни жилья, ни колодца.

Наконец мы прибыли в штаб одной из бригад. Умываться было некогда, и мы, утолив жажду, направились в расположение частей. Появление представителя штаба фронта не произвело на бойцов никакого впечатления. Винтовки стояли как попало. Никто толком не мог ответить, где командир. Его пришлось долго разыскивать.

Конечно, не все позиции Арагонского фронта были так неприглядны, но все же боеспособность его частей вызывала серьезные опасения. Позже на укрепление фронта были переброшены надежные, испытанные соединения, в том числе 12-я интернациональная бригада под командованием Мате Залки, знаменитый 5-й корпус и другие.