Дмитрий Струков - Столыпин. На пути к великой России

Начало ХХ в. в России – период настолько уникальный, что, может быть, пройдет еще много времени, прежде чем мы сможем осмыслить его значение в истории нашей страны. Экономический и культурный расцвет, национальный и гражданский подъем – вот те грани социального богатства и счастья, которыми, вопреки неудачам в дальневосточной войне и революции, начинала тогда блистать великая Россия. Сквозь мглу революционных потрясений взошло солнце и в русской политике. На вершине власти возник удивительный по взаимодействию союз царя Николая II и его первого министра Петра Столыпина.

Сближение царя со Столыпиным произошло в тяжелое революционное время: повсюду забастовки рабочих, крестьянские бунты, усиление сепаратизма инородческих окраин; казалось, погибельным ветрам не будет конца. Стремясь остановить сползание страны в пропасть, государь работал до изнеможения, но выправить ситуацию в одиночку ему не удавалось. Кризис оказался настолько всесторонним и глубоким, что никакие титанические усилия одного человека были не в состоянии преодолеть государственный развал. Царь мучительно искал себе деятельного помощника, выбирал и ошибался, вновь выбирал и вновь быстро разочаровывался в своем избраннике. Никто из тогдашнего царского окружения не мог ответить на тот шквал страшных вопросов, который обрушила на власть смута 1905 г. Только через год одинокого стояния в революционном кошмаре милостью Божьей государь нашел человека, способного дать ответ. Этим провозвестником спасения России и стал П.А. Столыпин.

Люди одного поколения и одного духа, ставящие христианские идеалы выше сиюминутных политических соображений, царь и его новый министр быстро сблизились в своем активном стремлении оздоровить духовные и социальные основы страны. Их сотрудничество не ограничивалось механическим разделением труда, не замыкалось рамками служебных функций – это было нечто большое. Они постоянно генерировали новые идеи, вместе искали и находили нестандартные решения, исправляли и страховали друг друга от неизбежных государственных ошибок и издержек.

Пять лет совместной работы царя с новым премьером оказали благотворное влияние на все стороны жизни страны. Началась перезагрузка земельных отношений. Русское крестьянство становилось на ноги, росло и крепло, превращалось в мощную колонизаторскую силу. Темпы экономического роста Сибири были выше общероссийских показателей. В Сибири и на Алтае началось беспрецедентное по масштабам строительство церквей, школ и больниц. Сибирское крестьянство заявило о себе хозяйственно и политически, заявило о своей духовной жажде и стремлении к знаниям. Не землю и волю, а церковь и школу требовали новые хозяева страны.

Русский корабль шел на сближение с Западом, и это вхождение русского мира в европейское сообщество вело к смещению оси мировой истории в сторону Восточной Европы. Россия из ведущей мировой державы становилась ведущим центром мирового развития. «Через десять лет Россию – не догнать», – отмечали немецкие эксперты. Могущество России обеспечивалось не дикой европеизацией, насильственным внедрением западной модели развития, а путем внутреннего национального роста. Как говорил Столыпин, «Россия познает себя». «Русь идет» – так лаконично выразил этот начавшийся в стране национальный подъем архимандрит из Почаевской лавры отец Виталий[1].

«…главная наша задача – укрепить низы, – разъяснял обществу позицию правительства Столыпин. – В них вся сила страны. Их более 100 миллионов! Будут здоровые и крепкие корни у государства, поверьте, и слова русского правительства совсем иначе зазвучат перед Европой и перед целым миром. Дружная, общая, основанная на взаимном доверии работа, – вот девиз для нас всех, русских»[2].

Николай II и П.А. Столыпин стали знаковыми фигурами этих исторических процессов, органично соединившими в себе высокую нравственность и государственный талант.

Современники говорили о Николае II как о человеке, обладавшем редким для самодержца политическим тактом. За свое царствование царь ни разу не применил закон «Об оскорблении Величества», не лишил свободы в «несудебном порядке», то есть своей волей, ни одного человека[3], был убежденным противником политических скандалов, стараясь властвовать соединяя, а не разделяя.

Не менее глубокими нравственными чертами обладал и Петр Столыпин. «Тихая и застенчивая Русь, – писал о нем философ В.В. Розанов, – любила самую фигуру его, самый его образ, духовный и даже, я думаю, физический, как трудолюбивого и чистого провинциального человека, который… вышел на общерусскую арену и начал “по-провинциальному”, по-саратовскому, делать петербургскую работу, всегда запутанную, хитрую и немного нечистоплотную. Все было в высшей степени открыто и понятно в его работе… – отмечал Розанов. – Все чувствовали, что это – русский корабль и что идет он прямым русским ходом… Ненавидящие бессильны были (его) оклеветать, загрязнить, даже заподозрить … никто не смог сказать: он был лживый, кривой или своекорыстный (курсив автора. – Д.С .) человек»[4].

Эта нравственная культура первых правителей России определила приоритет духовных ценностей в социальном реформировании страны. Не удовлетворение физиологических потребностей человека, не популистская политика «хлеба и зрелищ», а раскрытие в человеке личностных способностей и дарований, раскрепощение его доброй воли и созидательного труда – таков главный принцип николаевско-столыпинского курса. «…необходимо… – говорил П.А. Столыпин, – когда мы пишем закон для всей страны, иметь в виду разумных и сильных, а не пьяных и слабых… таких сильных людей в России большинство»[5].

Царя и его выдающегося премьера можно по праву назвать эталоном совести в русской политике. Причем сама нравственная красота и сила личности каждого из них формировалась и крепла на религиозных – христианских идеалах. Бог для них – это живой Бог, путеводитель и охранитель по дороге жизни. Находясь под прицелом террористов, испытывая постоянную тревогу за свои семьи, судьбу преобразований, за будущее России, они видели во Христе неисчерпаемый источник к преодолению и разрешению трудных обстоятельств и проблем. Именно в этой одухотворенности сокрыта тайна их сближения и союза.

В основе деятельности любого политика лежит вера. Но не всегда эта вера устремлена к высоким духовным началам, часто предметом ее становятся исключительно материальные и эгоистические ценности: деньги, власть, престиж и авторитет. Направляя все свои умственные, сердечные, физические силы на эти мертворожденные и скоротечные достижения, политик вступает на путь удаления от Бога, искажает свою судьбу, уродует и губит в себе истоки личностного бытия.