Никлас Бурлак - Американский доброволец в Красной армии. На Т-34 от Курской дуги до Рейхстага. Воспоминания офицера-разведчика. 1943–1945

— Давай, Никки, говори, не бойся!

— Я твердо решил стать президентом Соединенных Штатов Америки. Вот!

Никто — ни Ларди, ни Хеффи, ни даже Ю-Пэ, выполняя обещание, даже не улыбнулись, но я видел, что они с трудом удерживаются от смеха. А Косоглазый и Малыш открыли рот от удивления.

— Как тебе в голову пришла такая идея? — спросил Ларди.

— О'кей, — сказал я. — Даю вам четкое обоснование своей идеи. Позавчера, в пятницу, отпуская нас на каникулы, наша училка мисс Смит сказала мне: «Знаешь ли ты, Никки, что на основании конституции Соединенных Штатов ты, как уроженец Бетлехема, по достижении тридцатипятилетнего возраста будешь иметь полное право выдвинуть свою кандидатуру в Белый дом?» — «Спасибо, мисс Смит», — поблагодарил я ее и пообещал это запомнить.

Тут в разговор вступил Ларди:

— А ты, Никки, знаешь, во сколько обошлись президентские выборы шестнадцатому президенту Соединенных Штатов Аврааму Линкольну?

— Во сколько? Скажи, если знаешь, — ответил я.

— В одну бочку яблочного сидра. Но… — здесь Ларди сделал многозначительную паузу, — но уже в 1928 году тридцать первому, Герберту Кларку Гуверу, президентские выборы обошлись в несколько миллионов долларов. Я знаю, я читал об этом. А в 1960 году, когда тебе исполнится тридцать пять лет, стоимость выборов в Белый дом обойдется кандидату в сотни миллионов долларов!

— Так вот что, Ларди, ты пытаешься мне объяснить, — сказал я на полном серьезе. — А скажи-ка, — не ты ли мне на день моего рождения подарил толстого стеклянного поросенка?

— Ну я, — растерянно подтвердил старший брат.

— Так вот, — напористо продолжал я. — С помощью этой копилки к 1960 году я соберу столько долларов, сколько надо, и непременно выдвину свою кандидатуру в президенты! И знайте: с прошлой пятницы я уже не принимаю ни одноцентовые, ни пятицентовые, ни десятицентовые, ни даже двадцатипятицентовые монеты. Только долларовые банкноты. Меня поддержат миллионы членов профсоюзов Америки, потому что я за них буду стоять горой! Солидарность профсоюзов — это великая сила, — так говорит наш Пап. Разве нет, Ларди, Хеффи, Ю-Пэ, Косоглазый и ты, Малыш?

После моей эмоциональной речи все перестали смеяться или даже задумались.

— Ну хорошо, Никки, допустим, ты все-таки выиграешь выборы, — прервал паузу Ларди. — Какими будут твои первые шаги в качестве вновь избранного президента?

— Ты, Ларди, видел в журнале рисунки сверхзвуковых кораблей, которые будут в США к 1960 году? Я как раз стану президентом. Видел или не видел?

— Да, Никки, видел. Но это же иллюстрации, нарисованные фантастом… Неужели в 1960-х годах можно будет летать на Луну?

— Уверен: такие корабли будут к услугам президента! — горячился я.

Тут в набиравший серьезность разговор включились Ю-Пэ и Хеффи.

— Но зачем тебе, президенту Америки, нужны будут такие корабли? — спросили они оба.

— А вот зачем. В корабли я соберу по всей Америке таких хозяев заводов, как бетлехемский Чарли Шваб, которые запрещают на своих заводах профсоюзы, и отправлю их всех на Луну. И наша страна избавится от паразитов. И еще в один из таких сверхзвуковых кораблей я распоряжусь загнать всех крыс и отправить туда же, к чарли швабам!

На этот раз пауза была очень длинной. Все сидели задумчивые. Прекратился дождь. Из-за туч выглянуло солнце. Ларди встал и сказал:

— Наш Никки отныне и во веки веков будет носителем прозвища Великий Фантазер!

— Ну хорошо, хорошо, союзник, — прервал меня лейтенант. — А все-таки: что бы ты сделал, если бы тебя сегодня избрали президентом Соединенных Штатов?

Мне хотелось ответить, что первым делом я бы попросил «всесоюзного старосту» Калинина вручить орден Ленина и «Золотую Звезду» Героя не кому иному, как Франклину Рузвельту — за вкусную тушенку, прекрасные «Студебеккеры», «Форды», «Доджи» и «Виллисы», за самолеты «Кобра», за танки «Шерман», за многокилометровые линии проводов, радио- и телефонные аппараты…

Не успел я все это сказать, как раздалось тревожное:

— Полундра! Идет!

Через секунду свет потушили и все лежали в своих кроватях. Полог палаты распахнулся, кто-то вошел и зажег свет. Все девять выздоравливающих притворились спящими. Однако строгий и вместе с тем знакомый мне девичий голос произнес:

— Нечего притворяться! Я видела в палате свет и слышала голос рассказчика! Лучше признайтесь, кто был рассказчиком?

Я открыл глаза и задохнулся. На пороге стояла ОНА! Да-да, это была она! Я собрал в кулак всю свою волю и выпалил:

— Рассказчиком был я, товарищ гвардии младший лейтенант медицинской службы!

— Принцесса! — с восхищением произнес мой сосед справа.

И тут произошло невообразимое.

— Никлас, милый, вы здесь? — Этот голос я не смог бы спутать ни с каким другим.

— Так точно, товарищ гвардии младший лейтенант медицинской службы! — ответил я взволнованно.

Она всплеснула руками, как это делала в таких случаях моя мама, и воскликнула:

— Боже праведный! Можно мне вас обнять?

— Нужно, товарищ гвардии младший лейтенант медицинской службы! — доложил я.

Не случайно ей вручили медаль «За отвагу» и орден Красной Звезды. Она не побоялась при всех подойти ко мне и крепко, сладко меня поцеловать!

А потом обратилась ко всем в палате и сказала приказным тоном:

— Отбой! — Потом добавила: — И спокойной всем вам ночи.

Я видел, как она подошла к выходу, как снова взглянула в мою сторону, как зажмурилась и вытянула чуть-чуть вперед губы… После этого свет погас. Через минуту или две мой сосед слева тихо, но отчетливо произнес:

— Принцесса Турандот нашла своего принца Калафа.

На эту реплику лейтенант рявкнул без изысков и церемоний:

— Заткнись, падла!

Прощайте, золотые сады Эдема! Доктор Карлов выписал меня из полевого госпиталя, хоть я еще и не совсем поправился. Переживем! Доктор самолично доставил меня на госпитальной машине в расположение разведроты и велел моему командиру, гвардии старшему лейтенанту Олегу Милюшеву, поместить меня под арест и сообщить в Смерш, что я две ночи отсутствовал на своей койке в палате выздоравливающих.

— Где он был — неизвестно. И это, на мой взгляд, достойно того, чтобы вы, гвардии старший лейтенант, проинформировали об этом Смерш. Ведь он ваш подчиненный. И еще: не забывайте, что он иностранец!

— Да, товарищ капитан, я знаю о его разговоре с командующим Центральным фронтом генералом Рокоссовским и о том, что он американец, — ответил мой комвзвода.

Я этого разговора не слышал, но мне его с усмешкой передал Олег Милюшев.

— Вы собираетесь выполнить указание капитана Карлова? — спросил я Милюшева.

— А не пошел бы он знаешь куда?!