Александр Боханов - Павел I

Будь тверда в Законе (Божием. —А. Б.), который ты восприняла, и старайся о соблюдении непорочности Его в государстве. Не беспокой совести ни чьей. Государство почитает тебя своею, ты сие заслуживаешь, и ты его почитай Отечеством. Люби его и споспешествуй благу его. Я преподаю тебе средства к тому. Ты прочти мои бумаги и в них найдёшь то, чего я от тебя желаю и от детей своих, и по тому исполняй… Благоразумие твоё тебя наставит на путь правый, и Бог благословит твои добрые намерения. Старайся о благе прямом всех и каждого. Детей воспитай в страхе Божиим, как начале премудрости, в добронравии, как основании всех добродетелей. Старайся о учении их наукам, потребным к их знанию, как о том, что, преподавая знания, открываешь рассудок…»

Павлу Петровичу не суждено было попасть на театр Русско-турецкой войны, но летом 1788 года случились обстоятельства, перевернувшие устоявшийся ход вещей. Шведский Король Густав III (1746–1792), вступивший на Престол в 1771 году, на следующий год совершил государственный переворот: распустил парламент и возродил авторитарное правление. Густав начал проводить широкие преобразования, взяв за образец прусские государственные порядки. Для него, как и для Павла Петровича, Фридрих II являлся кумиром. После нескольких лет ускоренной преобразовательной деятельности Густав не сделал из Швеции Пруссию, но зато вызвал широкое общественное недовольство.

Чтобы погасить внутреннее брожение и повысить свой пошатнувшийся престиж, Король прибег к старому и проверенному средству: начал войну. Война с Россией представлялась скорой и триумфальной и была начата Швецией в июне 1788 года без всякого видимого повода. Основные русские силы были завязаны на войне с Турцией, и Густаву казалось, что он без труда вернет под свою Корону Восточную Финляндию и все побережье Финского залива с Кронштадтом и Петербургом включительно! Густав грезил завершить «дело Карла XII», разгромленного под Полтавой в 1709 году. «Новому Карлу» виделись лавры победителя; он даже пригласил придворных на приём, который намеревался устроить в Петергофе!

Забегая вперед, уместно сказать, что война продолжалась два года, стоила больших жертв, но ни к чему не привела. Россия и Швеция в августе 1790 года заключили мирный договор, подтверждавший нерушимость прежних границ. Сам Король не мог успокоиться и начал вынашивать план европейской военной коалиции против республиканской Франции. 5 конце концов неугомонный Густав III на придворном маскараде был убит кинжалом шведским дворянином…

Для защиты прибалтийских территорий и самой столицы пришлось срочно собирать силы, какие оказывались в наличии. Всего из состава гвардии и других воинских подразделений удалось набрать армию в 19 тысяч, которую возглавил граф В. П, Мусин-Пушкин (1735–1804). В этот состав были включены и гатчинцы: батальон Цесаревича из пяти рот. Свой батальон Павел Петрович хотел представить Императрице в Царском Селе, но та отказалась на него смотреть. В то же время смотр гвардейского Кирасирского полка под командованием Цесаревича она удостоила вниманием и высоко оценила его готовность.

Павел Петрович получил разрешение следовать на борьбу со шведами и 31 июня прощался с Екатериной в Зимнем Дворце, причём, как записал статс-секретарь Императрицы A.B. Храповицкий, «оба плакали». На следующий день, 1 июля 1788 года, Павел Петрович находился уже в Выборге. Покидая Петербург, он отправил прощальную записку Марии Фёдоровне. «Моё дорогое сердце, мой друг, я ничего не могу сказать Вам, Вы видели моё горе, мои слёзы, всю мою жизнь я такой в отношении к тебе. Пока я жив, я не забуду того, чем обязан Вам. Во имя Бога, отдайтесь Тому, Кто хранит нас; пусть Он будет Вашим утешением, вашим защитником во всём. Прощайте!»

Военная кампания 1788 года велась вяло и нерешительно и со стороны Швеции, и со стороны России. Тем не менее русские добились заметных успехов. 6 июля русская эскадра под командованием адмирала С. К. Грейга разгромила шведский флот у острова Гогланд, в центре Финского залива, и шведский замысел по захвату Кронштадта, а затем десанта в Петербург был сорван. Попытка завладеть крепостью фридрихсгам шведам не удалась, и потомок Карла II вместе со своим воинством бесславно ретировались. Больше на суше существенных баталий не было: военные столкновения в разных местах не принесли шведам ни одного клочка территории, хотя они и имели значительное численное преимущество: численность шведской армии достигала почти 40 тысяч человек.

Павел Петрович, как только прибыл в расположение штаба графа Мусина-Пушкина, сразу нашёл массу неполадок и немедленно сделал замечание главнокомандующему, что сразу же обострило отношения между ними. Цесаревич даже отказался размещаться на ночлег в предусмотренном помещении и переехал на жительство в какую-то избушку. Негоже ведь было во время войны ублажать свою плоть! Сон его там охранял верный «Иван» (Кутайсов), который, чтобы предохранить своего хозяина от ночных напастей и нежеланных визитеров, спал на пороге той самой избушки] После отступления шведов от Фридрихсгама Павел Петрович настаивал на преследовании и уничтожении неприятеля, но Мусин-Пушкин отказался следовать такой позиции и придерживался тактики выжидания, правда, неизвестно чего. (Екатерина в одном из писем Потёмкину назвала Мусина-Пушкина «мешком нерешимым».)

Сам Павел Петрович только единожды оказался под неприятельским огнем — 22 августа во время рекогносцировки под местечком Гекфорсе. С середины осени военная кампания затихала, и ясно было, что армии предстоит перебраться на тёплые квартиры. Но прежде чем вернуться в Петербург, куда он прибыл 18 сентября, к нему дважды письменно обращался брат Короля герцог Зюдерманландский Карл, прося о личной встрече. Павел Петрович и в мыслях не держал встречаться с врагом во время войны и переслал эти эпистолы Екатерине II.

Весной следующего, 1789-го года война со шведами возобновилась, но Цесаревичу было отказано в праве отправиться на войну. Екатерина прислала в апреле письмо, из которого следовало, что ему лучше остаться «с дорогой семьей», т. е. с Марией Фёдоровной. Это было оскорбительно и унизительно, и Павлу, казалось бы, следовало давно привыкнуть к подобной манере поведения. Однако привыкнуть он так и не смог.

В 90-е годы XVIII века Россия вступила отягощенная грузом мировых проблем, важнейшие из которых стали результатом глобальной мегамании, которой страдала Екатерина II. Она выражала её уже без всяких прикрас: «Ежели бы я прожила 200 лет, то бы конечно вся Европа подвержена была бы Российскому скипетру. Я не умру без того, пока не выгоню турков из Европы, не усмирю гордость Китая и с Индией не осною торговлю».