Владимир Мельник - Гончаров

Во время кругосветки перед участниками экспедиции, словно в калейдоскопе, мелькали моря, страны. Англия, английские и голландские колонии в Африке, Океания, Индия, Китай, Япония, Корея. Все, что видел Гончаров во время путешествия, он невольно сравнивал со своим, домашним, русским. Но только через два года писатель вновь увидел русскую землю. Это был Дальний Восток. Императорская гавань стала местом встречи всех судов русской эскадры — в сложных условиях начавшихся военных действий между Россией и Турцией с ее союзниками. 17 мая 1854 года «Паллада» подошла к гавани, писатель внимательно вглядывался в непривычный пейзаж: «Мы входили в широкие ворота гладкого бассейна, обставленного крутыми, точно обрубленными берегами, поросшими не проницаемым для взгляда мелким лесом — сосен, берез, пихт, лиственницы. Нас охватил крепкий смоляной запах». Как был не похож этот пейзаж на милый сердцу волжский вид! Какая почти космическая масштабность и угрюмость почувствовались писателем в здешней природе! И все-таки это была Россия!

Более месяца «Паллада» находилась в Императорской гавани и лишь 28 июня покинула ее, чтобы пройти в Амурский лиман. Генерал-губернатор H.H. Муравьев поторопился известить Петербург, будто «Паллада» вошла в реку благополучно. На самом деле после более чем двухмесячных попыток капитан фрегата И. С. Унковскнй вынужден был отказаться от этой затеи. Почти месяц находился во время «штурма» Амурского лимана Гончаров на «Палладе». А 26 июля к фрегату подошла «Диана», прибывшая из Петербурга. Некоторые офицеры получили возможность вернуться в столицу. Гончаров воспользовался случаем и сумел отпроситься у адмирала Путятина домой. И вот четвертого числа следующего месяца писатель поднялся на борт шхуны «Восток», находившейся под командованием брата известного композитора — В. А. Римского-Корсакова. Путятин отпускал своего секретаря без большой охоты: он не только привык к нему, но и оценил деловые способности Гончарова. И всё-таки отпустил!

В письме к Майковым от 14 сентября 1854 года, уже из Якутска, Гончаров описывает это так: «Когда решено было оставить «Палладу» в Татарском проливе, адмирал пересел на «Диану» и взял кое-кого из состоящих при нем лиц с собою. Мне предстояла та же участь, и я напрасно несколько раз намекал, что мне пора домой. Он был глух к этому. Я с благодарностью скажу, что он постоянно оказывал мне особенное внимание и уважение, перешедшее под конец в какое-то весьма приязненное чувство, и всегда ценил мои труды, конечно, выше того, чего они стоили. Он всегда ожидал, что война с Англией не состоится или внезапно кончится и что он в состоянии будет оканчивать свои поручения в Японии и Китае в тех же размерах и не торопясь, как начал, причем ему необходим будет и секретарь. Но известия о разрыве с Англией были так положительны, что надо было думать о защите фрегата и чести русского флага, следовательно, плавание наше… изменялось… Цель путешествия изменилась, с этим прекратилась и надобность во мне». Ходатайство Путятина впоследствии сыграло свою роль в служебной карьере Гончарова. Согласно воле морского министра великого князя Константина Николаевича министр финансов хлопотал о награждении Гончарова, вне правил, чином статского советника за

особые заслуги его по званию секретаря при генерал-адъютанте графе Путятине. [180] Огни. История. Литература. Кн. 1. 1916. С. 177.

Как ни флегматичен был Иван Александрович, но расставаться с кораблём и его экипажем ему было нелегко. «Странно, однако ж, устроен человек, — писал он своим знакомым в Петербург, — хочется на берег, а жаль покидать и фрегат! Но если бы Вы знали, что за изящное, за благородное судно, что за люди на нем, так не удивились бы, что я скрепя сердце покидаю «Палладу»». Конечно, Гончаров знал о планах затопить «Палладу» в устье Амура — отсюда и грусть. Жаль было красавицу «Палладу», жаль и товарищей, с которыми прожил бок о бок (в условиях корабля — буквально бок о бок!) столько времени!

Шхуна «Восток» с путешественниками, отправлявшимися в Петербург, взяла курс на Николаевский порт в устье Амура. За бортом тянулись пустынные берега Амура, тайга и тайга. Но на огромных расстояниях всё-таки были русские поселения. Если в Петровском зимовье Гончаров так и не побывал, то Николаевский порт он осмотрел не с палубы шхуны, а прямо на берегу, ибо он был послан к генерал-губернатору H.H. Муравьеву, находившемуся в то самое время в Николаевском порту. Забрав Муравьева и его свиту, «Восток» двинулся к Петровскому зимовью, куда нужно было спешить генерал-губернатору. Пока шли к зимовью, несколько раз становились на мель, затем, по приходе, четверо суток стояли вблизи берега из-за свежего ветра и только через десять дней, 15 августа 1854 года, попали в Аян, откуда начался для писателя путь через Сибирь.

Во время десятидневного плавания Гончаров, видимо, часто общался с Муравьевым. Во всяком случае, в очерке «По Восточной Сибири» он рассказывает, что однажды вечером они с Муравьевым вдвоем ходили по палубе шхуны, разговаривая о «государственных преступниках», высланных в Сибирь, и, в частности, о Михаиле Васильевиче Буташевиче-Петрашевском, [181] Петрашевский (Буташевич-Петрашевский) Михаил Васильевич (1821–1866) — русский революционер. Сын врача, дворянин. Крестником Петрашевского был царь Александр I. Окончил Царскосельский лицей (1839) и юридический факультет Петербургского университета (1841). Служил переводчиком в Министерстве иностранных дел. Редактор и автор большинства теоретических статей Карманного словаря иностранных слов (1846), в котором пропагандировались демократические и материалистические идеи, принципы утопического социализма. «Не находя ничего достойным своей привязанности — ни из женщин, ни из мужчин, — я обрек себя на служение человечеству». В кружок Петрашевского, где пропагандировались взгляды французских социалистов-утопистов, входили многие известные русские деятели, в том числе Ф. М. Достоевский. В 1849 г. Петрашевский и около 40 человек были арестованы. 21 человек, в том числе Ф. М. Достоевский, был приговорен к смертной казни. Перед самым расстрелом было объявлено о замене казни бессрочной каторгой. В 1856 г. Петрашевский вышел на поселение и жил в Иркутске, сотрудничая в местных газетах и давая уроки. находившемся в то время на каторге за политические убеждения. Гончаров, несомненно, хорошо знал о деле петрашевцев, среди которых был, как известно, и Ф. М. Достоевский. Муравьев рассказал ему о своем посещении Петрашевского: «Я едва вошел к нему в тюрьму, как он начал бомбардировать меня жалобами… на Сенат, на государя, что его не так судили… — и Бог знает понес какую ахинею, точно приехал из-за тридевяти земель!»